Хогвартс-7 (0,5)
1.Список в "Норе"
Гарри, Рон, Гермиона и Джинни сидели за завтраком, когда к ним влетели четыре школьные совы с письмами. Друзья отвязали их от лапок сов и стали читать.
Рон, мельком пробежав взглядом, зевнул и сказал:
- Ничего нового.
- Ошибаешься, Рон, - язвительно заметила Гермиона. – Новая книга по защите от темных искусств.
- Она каждый год новая. Так что это неудивительно, - ответил Рон.
Гарри возвел глаза к потолку. «Вечно они собачатся. Неужели любовь без этого невозможна? А как же тогда ладим мы с Джинни?» - спросил себя Гарри. То, что Рон и Гермиона любят друг друга, стало очевидно позавчера, когда в «Норе» была грандиозная вечеринка: кроме Гарри и Гермионы, в ней еще участвовало всё семейство Уизли (в том числе и Флер, теперь уже тоже Уизли). Как Рон объяснялся в любви, уединившись с Гермионой в уголочке! «Ты самая умная, я тебя обожаю» и так далее. «Не очень оригинально, но и не совсем уж плохо», - вспомнил Гарри свои мысли. После смерти Дамблдора он стал часто впадать в задумчивое состояние, уходить в себя. Впрочем, надолго это ему не удавалось: часто рядом были друзья.
- А это еще что? – нахмурилась Джинни, перевернув листок со списком. – «Дополнительная литература, настоятельно рекомендованная к прочтению»? Что это значит?
- То, что школа теперь несет еще больший отпечаток личности Макгонагалл, - сказал Гарри. - Такое выражение вполне в ее духе. Стоит только почитать интервью «Придире» сразу после назначения ее директором.
Все невольно посмотрели на валявшийся журнал. Живоглот не очень прилично расположился поверх номера «Придиры». Впрочем, Джинни почти сразу вытащила журнал из-под кота и начала разглядывать обложку, словно пытаясь найти на фотографии профессора Макгонагалл хоть что-то веселое. Но татуировок в виде венгерских хвосторог и карликовых пушистиков на преподавательнице трансфигурации не обнаружилось, поэтому Джинни разочарованно вздохнула и отложила журнал.
- Хорошо, что она взяла себе заместителем Флер – для равновесия, - улыбнулся Рон. – Чтобы школа не слишком уж казалась казармой.
- Зато теперь она будет напоминать будуар, - съязвила Джинни.
- Нет, ведь директор-то Макгонагалл, - возразил Гарри.
- Кхе, кхе, - очень похоже на Амбридж прокашлялась Гермиона, чтобы прекратить эту перепалку, и все обернулись к ней. – Джинни правильно обратила внимание на изменение в списке. Но вы разве не заметили, какие это книги? Гарри пожал плечами и указал глазами на Живоглота, который воспользовался моментом отвлечения внимания и стащил свернутый список. Теперь присланная Гарри бумага была нещадно исцарапана и изгрызена, и он при всем желании не смог бы ответить на вопрос Гермионы удовлетворительно.
Рон посмотрел в свой экземпляр списка.
- Ну, «Применение магловской математики в нумерологии» – это же только для тебя: мы-то этот предмет не выбирали.
- А дальше?
- Ой… Гарри, смотри, нам придется эту книгу читать: она по зельеварению.
Гарри посмотрел в экземпляр списка Рона. Для этого пришлось перегнуться через угол стола, и Гарри свалил со стола кусочек ветчины, который с радостным мяуканьем подобрал Живоглот и унес из кухни (Друзья завтракали не в столовой, потому что там мистер Уизли, несмотря на протесты жены, затеял ремонт по-магловски, объяснив это так: «Надо же мне хоть как-то удовлетворять свою страсть, раз уж в Министерстве я теперь работаю не с магловскими изобретениями, а с поддельными оберегами». И хотя обычно миссис Уизли удавалось повлиять на мужа, на этот раз он был непреклонен).
- «Любовные зелья: теория и практика». Ну и что? Нам это не нужно. Любовь у нас и так есть.
- Да я не о предметах, по которым эти книги! – воскликнула Гермиона. – Посмотрите, кто автор!
Теперь и Джинни проявила заинтересованность.
- Какой-то Д.Аэнаин. Кто это?
- Погоди-ка, а случайно ли не… - Гарри не успел закончить
- Конечно, наверняка этот умник Джедайт! – в сердцах сказал Рон.
Его бесил Джедайт. Хоть они были и на разных факультетах, но ведь у Гриффиндора бывали совместные занятия с Когтевраном, и встреч с Джедайтом было не миновать. Он чем-то напоминал Рону Гермиону, причем не только манерой отвечать, Рон чувствовал и какое-то отличие между ними, но никак не мог сообразить, какое именно, и это тоже ему не нравилось, помимо того, что Джедайт был намного его умнее.
- И совсем не случайно, - сказала Гермиона. – По крайней мере, в том, что касается нумерологии, - тут она покраснела. – Он предлагал мне летом заняться такой научной работой, но у меня уже были планы на поездку в Болгарию, я ему отказала. Видимо, он решил сделать все самостоятельно.
- И теперь мы будем должны читать его опус! – возмутился Рон.
- Я думаю, Макгонагалл не стала бы включать его книги в список с такой формулировкой, будь в них хоть какая-то ошибка. Да вам, не забывай, читать придется не все, – сказала Гермиона.
- Тогда почему бы не сделать их учебными? – недоуменно спросила Джинни.
- Потому что учебники определяются учителями, а Джедайт пока еще даже не окончил школу, - ответила Гермиона.
- Ладно, хватит уже о нем говорить. Давайте пойдем гулять в сад.
- Дело говоришь, Гарри! – обрадовался Рон.
Единственной, кто не испытал восторга от такого предложения, была Гермиона. Раньше они играли в квиддич двое на двое, но теперь, когда Рон играет хорошо, никак не получалось подобрать равноценные команды. Поэтому они куда чаще выходили на прогулку, где Рон и Гарри (иногда к ним присоединялась и Джинни, но чаще просто наблюдала с улыбкой) забавлялись с гномами при помощи заклятий. А Гермионе, на каникулах не боровшейся за права домовиков, было некуда деть свою неуемную энергию - теперь она вместо эльфов жалела гномов (это нетрудно, поскольку и те, и другие были маленькие). Но очень скоро она поняла, что спорить с остальными по этому поводу бесполезно, и теперь прогулки доставляли ей лишь мучение, которое она, однако, старалась скрывать, поэтому и пошла на прогулку вместе с Гарри, Роном и Джинни.
2. Поезд в Хогвартс
После второго курса, когда поездка в Хогвартс обернулась проблемой, миссис Уизли тщательно следила, чтобы все ее подопечные добрались до школы благополучно. Или хотя бы сели в поезд без проблем. Поэтому лично провожала своих детей, Гарри и Гермиону. И еще долго стояла на перроне, глядя вслед уходящему поезду. «Только бы они добрались целыми и невредимыми», - была ее единственная мысль. Но она никак не могла избавиться от смутного ощущения угрозы. В конце концов, поезд, обычно следовавший без остановок, на третьем курсе остановили дементоры. «Тогда, правда, они сделали это как друзья», - думала миссис Уизли, употребив слово «друзья» по отношению к дементорам из-за рассеянности и бедного словарного запаса. В конце концов, кухня и вязание мало способствуют развитию речи. «Так что же мешает теперь остановить этот поезд врагам?» - с такими мыслями миссис Уизли покинула станцию в одиночестве (Артур был опять на работе, какое-то важное задание, и министр не стал слушать его просьб отпустить хоть на пару часов – проводить детей).
Вокзал остался позади, уже почти все расселись по своим местам. Мимо купе четырех друзей прошли Деннис Криви с Ромильдой Вейн. Гарри эта девушка не очень нравилась: он помнил, как она пыталась любой ценой завоевать его. Воспоминания неожиданно нахлынули на него, и он не заметил, что Ромильда уже прошла, а он так и смотрит на окно в купе.
- Куда ты смотришь? – спросил Рон и тоже уставился на пустое окно.
- А? Да так, никуда. Увидел Ромильду Вейн, вспомнил кое-что, - ответил Гарри.
За окном показался Джедайт. «И что в нем так не нравится Рону?» – подумал Гарри. «Рост чуть ниже среднего, небольшая сутулость, легкая полнота. Коротко подстриженные и зачесанные направо (хотя для нас выглядит, что налево) темно-русые волосы, миндалевидные карие глаза, нос с легкой горбинкой, угри на лице. Он ему не конкурент. Не понимаю…». Из задумчивости Гарри вывел становившийся все более громким разговор Денниса и Джедайта.
- Пропусти, пожалуйста, - как всегда, монотонный безэмоциональный голос Джедайта.
- Ха, еще чего, - нагловато ответил Деннис.
«Странно, вроде бы неплохой парень. По крайней мере, на занятиях ОД я за ним ничего такого не замечал» - промелькнула мысль у Гарри. Впрочем, дальнейшие события развивались так быстро, что ему не удалось сообразить, что причиной такого поведения Дениса было желание покрасоваться перед Ромильдой. Он ведь был только на четвертом курсе, а Ромильда – уже на пятом. И естественно, что Деннису хотелось как-то доказать ей, что он ее достоин. Так что Гарри – задумайся он только и вспомни, что ему на четвертом курсе тоже нравилась Чжоу, которая была старше его, – без труда понял бы младшего Криви.
- Я прошу тебя, дай мне пройти, - тон Джедайта стал более жестким.
Деннис, стоявший до этого в проходе боком, развернулся поперек и совершенно загородил дорогу. Гарри забеспокоился. Девочки стали выглядывать из-за его с Роном спин. А Рон просто улыбался, наслаждаясь картиной унижения Джедайта. «Совсем как Сириус» – подумал Гарри, вспомнив мысли Снегга в Омуте памяти.
- Проскочишь как-нибудь и так, - ухмыльнулся Деннис и положил руку на карман.
- Я предупреждаю тебя, что все равно пройду. Ты можешь лишь выбрать, с потерями для тебя или без них, - глаза Джедайта слегка сузились.
Деннис вытащил из кармана волшебную палочку и, слегка поигрывая ею, спросил:
- И что же ты намерен делать? – а затем прошептал «Протего».
Джедайт это заметил и сообразил, что обычной магией этот щит, скорее всего, не пробить. Затем вытащил свою волшебную палочку и, отведя ее назад, наискось взмахнул. Гарри вспомнил бой в министерстве и похолодел. То же пурпурное пламя. Впрочем, как его тогда, так и Денниса сейчас щитовые чары спасли: он только отлетел назад и ударился. Но ощущение тупого ножа было неприятным.Палочка Денниса вырвалась из его руки и прилетела к Джедайту. «Невербальные Манящие чары такой силы! Превосходно!» - подумала Гермиона.
Еще один взмах палочки Джедайта – и Деннис оказался во власти парализующего заклинания. Джедайт подошел к нему и наступил на горло, а на лице вместо привычного всем спокойствия отчетливо проступила ненависть.
- Что, скотина, не нравится?! А ведь я тебя предупреждал, я тебя просил…
Не один Рон открыл дверь купе: многие ученики выглядывали, чтобы узнать, откуда доносились такие крики. Джедайт этого не заметил. Его лицо некрасиво набухло от гнева. Гарри мог бы вспомнить, что такое же происходило и с Томом Реддлом. Но он был слишком заворожен неожиданной сценой в поезде. Джедайт поднял Денниса с пола и прижал к дверям одного из купе.
- Что, хотел за мой счет самоутвердиться, - когтевранец встряхнул Денниса и тот ударился затылком о дверь, - попонтоваться перед девчонкой, - очередная встряска, - показать ей, какой ты герой?! – Джедайт встряхнул парализованного четверокурсника в третий раз. - Герой – голова с дырой! – и с неожиданной силой отшвырнул Денниса в проход так, что тот пролетел полвагона. Еще один взмах – и фиолетовый луч попал прямо в живот гриффиндорцу. Его лицо начало приобретать лиловый оттенок, словно Денниса что-то распирало изнутри.
Вдалеке послышалось: «Тележка со сладостями! Тележка со сладостями!». Лицо Джедайта снова стало спокойным (Гарри был слишком поражен всеми этими событиями, чтобы заметить, с какой неестественной быстротой это произошло, иначе он бы вспомнил, что так же быстро исчезла рябь на поверхности озера с трупами в пещере Волан-де-Морта) и он поспешил скрыться в своем купе. И только Гарри, стоявший ближе всех к окну в купе, и Гермиона, наблюдавшая из-за его спины, но недостаток обзора компенсировавшая внимательностью, заметили, что палочка у Джедайта не такая, как раньше. Впрочем, они не успели поделиться ни с кем своим открытием, потому что подтолкнули Рон и Джинни:
- Давайте же, наконец, выйдем: надо посмотреть, что случилось с Деннисом!
Четверо друзей высыпали из купе и склонились над младшим Криви, которого отчитывала Ромильда Вейн, даже не освободив от невербального «Петрификус Тоталус» Джедайта: «Ты не смог справиться даже с этим когтевранским хлюпиком! Что же ты за парень тогда?!». Конечно, она была права лишь отчасти. Джедайт только выглядел слабым и беззащитным. Но ему приходилось постоянно вступать в стычки: иногда мелкие, иногда крупные, так что он уже был достаточно закален.
Еще чуть-чуть – и Деннис, казалось, лопнет. Первой среагировала Гермиона, наставив свою волшебную палочку на него и сказав: «Финита». Парализующее заклинание было снято, и мышцы рта Денниса смогли расслабиться. Посыпались противные скользкие черви.
- Фу, какой ужас! – воскликнула Ромильда. – Нет, с меня хватит. Между нами все кончено, - сказала она и убежала к себе в купе.
Рон, уже испытавший на себе похожее заклятье на втором курсе, только со слизнями, принес чашку. Гермиона трансфигурировала ее в большое ведро и дала Деннису. Всю дорогу до школы его мучительно рвало.
3. Первый вечер.
Вот все ученики и расселись по своим местам. Вроде бы, все осталось по-прежнему: четыре факультетских стола и один преподавательский, плавающие в воздухе свечи, магический потолок…
Только теперь в кресле директора восседал не профессор Дамблдор, а профессор Макгонагалл. Гермиона, заметив, что Гарри смотрит на профессора Макгонагалл как-то отрешенно, поняла, что он вспоминает конец прошлого учебного года. Мрачный конец. Гарри тогда даже хотел оставить Хогвартс, но Гермионе, приложив титанические усилия, удалось его уговорить закончить школу. Она напирала на два главных аргумента. Во-первых, с образованием потом будет проще устроиться на работу (даже во время погони за Волан-де-Мортом надо что-то есть, где-то спать. Гарри не очень чутко воспринимал это, пока Гермиона не напомнила ему, что Дамблдор, борясь с Пожирателями смерти, тоже работал – директором). Во-вторых, в школе он сможет получить больше навыков по защите от темных искусств, а это прямо необходимо для борьбы с Волан-де-Мортом (Гарри и это казалось неубедительным, пока Гермиона не сказала ему, что наконец-то в школе появится хороший преподаватель – настоящий Аластор Грюм. Гермиона сказала, что пришла к этому предположению логическим путем). Вот и теперь Гермиона воззвала к разуму Гарри, чтобы отвлечь его от грустных воспоминаний: «Это же логично. Она была заместителем директора и его ближайшим соратником»
На месте заместителя директора – Флер. Тоже, в общем-то, ожидаемо. За неполный день в банке «Гринготтс» платят не так уж много, а свой «англесский» она уже усовершенствовала, да и в условиях войны надо иметь рядом как можно больше своих людей, тем более – в таком важном месте, как Хогвартс.
В кресле, сменившем на памяти Гарри уже шесть владельцев, действительно сидел Аластор Грюм. Благо, ученики уже успели привыкнуть к его облику благодаря четвертому курсу. «Все-таки непонятно, как Гермиона догадалась, что преподавать будет именно Грюм?» - подумал Гарри. Хотя это тоже объяснимо. Необходимо поддерживать дисциплину в школе и охранять ее от козней Темных сил, а Грюм для этой цели годился прекрасно. К тому же, был членом Ордена феникса.
А вот появление двух новых лиц было совершенно непредсказуемо, одно из которых знали все ученики и которое вызывало негативные чувства, а другое – с точностью до наоборот.
Первым был Перси Уизли. Как объяснила во вступительной речи профессор Макгонагалл, он будет школьным инспектором. Гермиона тут же отметила и шепнула Гарри, что уже нет приставки «генеральный». Директор, продолжая говорить, сказала, что функции Перси будут чисто информационными: никакой власти увольнять преподавателей и наказывать учеников у него не будет. Он может лишь следить за всеми и сообщать министерству.
Вторым лицом оказалась Нимфадора Тонкс. Профессор Макгонагалл представила ее как нового декана Гриффиндора и преподавателя трансфигурации.
- Странно, что не Флер, – тихонько сказал Гарри своим друзьям.
- Ничего не странно. Она поладит с гриффиндорцами намного лучше Флер. Да и трансфигурация – в самый раз для метаморфини. А Тонкс ведь выгнали из мракоборцев. Официальная версия министерства, данная в «Пророке» – то, что она не прошла ежегодный экзамен, в частности, все-таки завалила выслеживание и тайное проникновение. Ну, с этим у нее всегда были проблемы. Хотя я думаю, что главной причиной послужило то, что она любит оборотня. Амбридж постаралась, – Гермиона прошептала это так быстро и гневно, что Гарри едва успел уловить
- Погоди, а почему тогда Тонкс не стала заместителем директора? Занимала бы этот пост, одновременно возглавляя Гриффиндор и ведя трансфигурацию. Ведь Макгонагалл же… – подключилась к перешептыванию Джинни.
- Скажешь тоже, - прыснула Гермиона. - Тонкс никак не Макгонагалл. Кроме того, Флер в банке работала с бумажками, значит, и здесь ей будет проще. Да и чем больше членов Ордена, тем лучше.
Когда тарелки опустели, неожиданно поднялась профессор Уизли, зал затих.
- Попрошу внимания, - на абсолютно правильном английском языке сказала она. – Мне поручено сообщить, что сотрудниками отдела международного магического сотрудничества Министерства магии достигнута принципиальная договоренность с иностранными коллегами о следующем, - Флер взяла со стола бумажку и прочитала. – «Первое: отменить результаты предыдущего турнира трех волшебников в связи с нарушением правил и уничтожить кубок огня как инструмент отбора, не соответствующий требованиям надежности и беспристрастности. Второе: провести новый турнир трех волшебников. Третье: предварительный отбор чемпионов от каждой школы производить в рамках каждой школы отдельно». Неизвестны пока лишь точная дата и программа турнира. О них еще будут вестись переговоры.
Гул в зале стал нарастать, так что профессор Макгонагалл постучала вилкой по рюмке. Разговоры стали медленно стихать, перейдя в редкие реплики шепотом. Когда стало тише, Флер закончила:
- Кроме того, среди учеников помимо старых специальных наград по дисциплинам и «за особые заслуги перед школой» вводятся два новых звания: самый умный маг и самый сильный маг. Самый умный будет определен по результатам учебы, а самый сильный – соревнований. В связи с этим вновь открывается Дуэльный клуб, занятия в котором будет вести профессор Грюм. Более подробная информация вывешена на стендах ваших факультетов. Это все. Можете расходиться.
Зал снова наполнился разговорами. Гарри, Рон, Гермиона и Джинни стали пробираться к выходу.
- Тебе не кажется, что Флер стала походить на Макгонагалл? – ехидно заметила Джинни.
- Да, есть немного, но только в речи, а не внешне, - нехотя признал Гарри.
- Такое ощущение, что речь ей писал Перси, - заметил Рон.
- А что, очень может быть. Ведь это сведения из министерства, - сказала Гермиона.
Сзади себя они услышали, как Сьюзен Боунс из Пуффендуя расспрашивала Джедайта:
- А ты будешь участвовать в турнире?
- Трех волшебников? Нет, конечно. Что я, дурак, что ли? Рисковать головой – и ради чего?
- Ну, вечная слава и все такое…
- Скажешь тоже, - улыбнулся Джедайт, - Какая это вечная слава? На пыльных страницах «Истории Хогвартса», которую почти никто не читает? Кроме того, мне не очень-то и хочется отстаивать честь всей школы.
- Как? – ахнула Сьюзен.
- А вот так. Есть некоторые факультеты, за которые мне не хочется сражаться.
Гарри вспомнилось начало пятого курса, когда на него и Дадли напали дементоры, да еще и в самом неожиданном месте. Дементора сначала слышно, только потом видно. Так же и теперь с Джедайтом: начав разговаривать за спиной, он уже оказался впереди, у самых дверей в Большой зал, теперь он виден. «И как он так быстро умудрился протиснуться сквозь толпу?». Впрочем, понаблюдав еще немного, Гарри быстро понял: Джедайт не столько протискивался, расталкивая окружающих (хотя иногда и работал локтями), сколько просачивался: мягко, аккуратно, почти незаметно. Впрочем, он не забывал расчистить дорогу и своей спутнице.
- Ну, вообще-то да, Слизерин, действительно, отвратителен… - согласилась Сьюзен, не зная, что Джедайт имел в виду не только его. – И все-таки жаль, что отменили предыдущие результаты. В конце концов, победила наша школа, пусть даже нам пришлось разделить эту победу на четыре факультета, и часть ее досталась чистокровным змеенышам.
- Я бы не сказал, что меня огорчает эта отмена. Скорее, наоборот. Ведь действительно, были нарушены правила. Конечно, существовало положение, по которому тот, чье имя выскочило из кубка, должен был участвовать в турнире. Но необходимо так же и участие трех, а не четырех волшебников. Они соблюли одно правило в ущерб другому. Так нельзя.
- Но я не вижу иного выхода!
- А я вижу. Надо было разжечь кубок еще раз. Или уничтожить кубок и отстранить Гарри от участия в турнире, коль скоро его связывала магия кубка. Или отменить сам турнир.
- Министерство бы на это не пошло, сам понимаешь.
- Понимаю. Выходов много. Но они не захотели их искать. Или не захотели ими воспользоваться. И теперь наказаны за свое двуличие. Разве ты не видишь, что все, кто принял это решение, мертвы? Мистер Крауч, Игорь Каркаров… Дамблдор.… А вот теперь и директор Шармбатона с главой нашего департамента Магических игр и спорта.
Гарри вновь впал в задумчивость. Людо Бэгмен ему нравился, несмотря на то, что пытался обмануть братьев Уизли лепреконским золотом. И вот теперь Джедайт нечаянно напомнил ему то, о чем он в начале лета с горечью прочитал в «Ежедневном пророке» в разделе некрологов. «Олимпиада Максим и Людо Бэгмен трагически погибли во время проверки стадиона для квиддича. Эта проверка была заключительным этапом подготовки к международным студенческим играм по квиддичу. До сегодняшнего дня Международная конфедерация колдунов держала в тайне, что такие игры планируются. Они должны были стать грандиозным сюрпризом. И вот теперь игры отменены в знак траура. По заключению экспертов, причиной обрушения ряда трибун стала прогнившая опора».
Джедайт и Сьюзен уже вышли из Большого зала, а Гарри с друзьями все еще толокся в дверях.
- Это слишком жестоко, Джедайт.
- Но это правда, - пожал он плечами. – Спокойной ночи, Сьюзен - сказал Джедайт и свернул в башню Когтеврана.
Как следовало из информации на стендах, развешанных в гостиной каждого факультета, звания самого умного и самого сильного магов определялись по итогам года. Со званием самого умного это было нетрудно: достаточно лишь проанализировать учебную отчетность. Самым умным магом школы стал Джедайт Аэнаин. Он обошел Гермиону всего на пару десятых балла. Гриффиндорка долго не могла прийти в себя: ведь раньше она всегда опережала его. «Но времена, они меняются» - вспомнил Гарри слова лорда Волан-де-Морта на кладбище, еще на четвертом курсе. Как же было тогда больно от его прикосновения при этих словах... «Наверное, боль примерно такой же силы, только душевную, испытала Гермиона, когда Джедайт стал первым, а она – второй», - подумал Гарри.
А вот со званием самого сильного мага дело обстояло не так просто. Оно присваивалось победителю специальных соревнований, которые проводились в начале следующего учебного года, чтобы не мешать аттестации за год предыдущий. Таким образом, интрига сохранялась. Пока что был объявлен набор желающих участвовать в этом соревновании с одним ограничением: к нему допускались только ученики шестого и седьмого курса.
4. Разговор о зельях и не только.
В гостиной Гриффиндора, как всегда уютной, потрескивали дрова в камине. Гермиона сидела и читала. И чем больше она читала, тем больше хмурилась. Впрочем, этого почти никто не замечал: было уже довольно поздно, общий гриффидорский зал пустовал. Сама Гермиона была настолько погружена в чтение, что не обращала на это внимания. Она не услышала даже, как в дверной проем протиснулись Лаванда Браун в обнимку с Колином Криви.
- Гермиона, учебный год только начался, а ты уже с книгой. Неужели тебе не хочется погулять? – спросил он издалека.
- Хочется, но пока не буду, - ответила он, не отрываясь от книги.
Колин с Лавандой уселись в дальний угол, а Гермиона еще сильнее сосредоточилась на чтении.
«Все наиболее распространенные на сегодняшний день приворотные зелья, самым мощным из которых является Амортенция, помимо недостатков, присущих каждому из них, имеют один общий. Недостаток этот принципиален, поэтому упомянутые зелья не могут дать счастья любви по определению. А недостаток этот заключается в следующем. Рассматриваемые зелья вызывают увлеченность. Будь им Амортенция или другое зелье – сущность эффекта одна и та же, меняется лишь его сила и продолжительность в зависимости от используемого зелья. А далее привороженный (или привороженная) уже действует, исходя из собственной социокультурной модели поведения, из собственных представлений о любви. Но у той (или у того), кто использует зелье, могут быть другие потребности. И несовпадение между ожиданиями и результатами рождает несчастье. Таким образом, необходимо варить зелье, исходя из собственных потребностей. А затем же оно заставит действовать так, как нужно, а не так, как привык объект приворота. Аналогичные рассуждения имеют силу и в случае изготовления отворотных зелий».
Гермиона полистала книгу еще немного, а затем, написав пару строк, побежала в совятню.
Джедайт сидел на кровати в спальне и читал, карандашом педантично и злорадно отмечая все промахи автора учебника. Его отвлек стук в окошко. «Сова? Да еще и школьная? Хм… может, анимаг? Или в письме запечатано проклятье?». Джедайт, приоткрыв окно настолько узко, чтобы можно было просунуть в щель волшебную палочку, подумал: «Специалис Ревелио!» – и ткнул палочкой сначала в школьную сову (она возмущенно ухнула), а затем в конверт. Ничего не произошло. «Значит, действительно, простое письмо» – подумал Джедайт и отвязал конверт от лапки совы, погладив ее и дав кусочек печенья в компенсацию за тыканье палочкой. «С чего бы это мне кто-то пишет? Ведь никому я не нужен». Развернул конверт и увидел наспех нацарапанную записку: «Приходи на четвертый этаж. Встретимся около лязгающих доспехов. Есть срочный разговор. Гермиона». Джедайт поразмыслил. И написал на обороте: «Держи карман шире. Я знаю, что это ловушка!». И отдал письмо сове обратно. Через пару минут она вернулась. «Хорошо, тогда сам назначь, где». Джедайт с жалостью посмотрел на сову. «Бедняга. Что за неблагодарная работа: носить бесполезные письма». Гермиона получила ответ: «А ты все равно успеешь подстроить какую-нибудь гадость». «Тогда завтра после последнего урока я подойду к тебе, и пойдем вместе, куда хочешь. Тогда я не смогу ничего предпринять». «Логично. Договорились» - коротко закончил переписку Джедайт.
На следующий день последним уроком была травология – один из нелюбимых предметов Джедайта. Но он все-таки знал его не хуже остальных, главным образом те разделы, где говорилось, какие растения и как именно можно использовать, конечно же, в изготовлении зелий. А в целом… Травология чуть не подвела Джедайта так же, как Гермиону – защита от темных искусств, иначе они разделили бы первое место. Или гриффиндорка опять его опередила бы.
- Ну и куда? – спросила Гермиона.
- В четырнадцатый кабинет.
- Это же в противоположной стороне от теплиц! – возмутилась Гермиона. – До него же идти сколько! А ты что, не устал выдергивать усики у Дрожалки Александеруса?
- Ну, как знаешь, я не навязываюсь, - пожал плечами Джедайт и начал уходить.
- Хорошо, хорошо, я согласна! – поспешно сказала Гермиона.
Шел дождь, кругом была слякоть. Идти долго было не очень-то приятно, но Джедайт применил какое-то хитрое заклинание (вновь невербально, так что Гермиона толком не смогла понять, какое именно. «Наверное, какая-то усложненная версия заклинания «Импервиус». Может, даже самостоятельно придуманная», – в конце концов, решила она), которое рассеивало воду над головами. Что-то вроде магического зонтика.
Джедайт открыл дверь в старую классную комнату, в которой уже давно не проводились занятия, и пропустил вперед Гермиону, после чего взмахнул палочкой, запечатывая дверь. «Опять невербальное колдовство! Это ж надо так уметь. Уже рефлекс…» – поразилась Гермиона. Пару раз крутанул палочкой в воздухе – два школьных стула превратились в огромные кресла.
Джедайт забрался в него и поджал ноги под себя.
- И о чем ты хотела со мной поговорить?
- О твоей книге…
- Неужели я где-то ошибся? Вроде бы проверил все расчеты, – начал паниковать Джедайт.
- Я не о нумерологической работе.
- Странно. Мне казалось, что ее ты прочтешь в первую очередь, - вновь безэмоционально, но на лице Джедайта появилось задумчивое выражение.
- Я так и хотела сделать. Но как староста, вынуждена поддерживать дисциплину, и заметила, что ученики с младших курсов варят зелья из твоей книги. Так что мне пришлось заняться сначала ей.
- А что здесь такого? Она для того и предназначена, чтобы варить зелья. Хотя в ней можно найти и пищу для размышлений.
- Ты что, не понимаешь? Твоя книга опасна! – возмутилась Гермиона.
- Неужели? – тихо и вкрадчиво спросил Джедайт. – И каким же образом?
- А таким: люди используют твои зелья, чтобы заставить любить себя.
- Но ведь – поправь меня, если я ошибаюсь – приворотные зелья для того и предназначены? Как можно обвинять нож в том, что он хорошо режет? – ироничная улыбка на лице Джедайта раздражала Гермиону.
- Даже в мирное время наведенная любовь – это игра с огнем, а уж в военное…
- Но я никак не пойму, почему? – улыбка и легкий прищур глаз говорили о том, что Джедайт прекрасно понимает, но ему хочется заставить Гермиону сказать это.
- Потому что она лишает человека свободы, - выдохнула Гермиона.
- Любовь?
- Наведенная любовь. Не путай.
Джедайт встал с кресла, задумчиво пожевал губы, прошелся по классу. Затем, ни на что определенное не глядя, медленно заговорил, продолжая ходить взад-вперед.
- Любая любовь лишает человека свободы. Она предписывает ему определенную модель – поведения и мыслей. И человек действует по определенной схеме. Да, в деталях он, возможно, и свободен: подарить любимой эстетичные розы, усыпанные серебряными шариками, выглядящими как роса, или золотое колечко (и то, это свобода только в том случае, если для нее эти подарки равнозначны). Ну и подобные мелочи.… А в целом, человек не свободен. И наведенная любовь в этом плане не отличается от обычной, - закончив, Джедайт посмотрел на Гермиону, и сел обратно в кресло.
- Хм… но обычная любовь не поражает блок принятия фундаментальных решений: любить или не любить. И, соответственно, вести себя по модели или не вести. А вот наведенная лишает человека этого выбора, делает несвободным. Он только действует по схеме и не может от нее отказаться.
- В случае использования моего зелья - не по своей схеме, а по схеме зельевара, - улыбнулся Джедайт, - но, согласен, это несущественное различие, оно не затрагивает твоего аргумента.
- Вот-вот, - лукаво улыбнулась Гермиона.
Джедайт скривился и снова начал ходить по комнате. Вздохнул, почесал нос. Затем опять заговорил, ни на что не глядя, особенно избегая смотреть на Гермиону. И это было необычно: как правило, собеседнику Джедайт всегда смотрел прямо в глаза. Ему приходилось часто это делать: однокурсники (тоже далеко не дураки, раз учились в Когтевране, но программа седьмого курса была очень сложна) постоянно спрашивали у него про особенно трудные разделы учебников, и он объяснял им. Теперь же впечатление было такое, словно Джедайт пытался заглянуть внутрь себя или построить особенно сложную цепочку рассуждений, поэтому и не смотрел на Гермиону: она бы только помешала.
- Я думаю, что обычная любовь все-таки тоже поражает этот блок. Человек, встретив свою вторую половинку – пусть даже кажущуюся – не может не любить. Есть же выражение: «Сердцу не прикажешь».
- Вот именно: сердцу, а не зелью!
- А что «именно»? Ведь свобода или несвобода заключается не в том, кому не прикажешь, а как раз в том, что не прикажешь, - усмехнулся Джедайт и вновь сел в кресло.
- Ну, хорошо, - сдалась Гермиона, - ты прав. Любая любовь порождает несвободу. Но наличие зелья создаст непреодолимый соблазн… особенно теперь, когда потребность в любви обострилась в связи с войной. Количество несвободы возрастет астрономически. Кроме того, нельзя забывать, что этим зельем можно воспользоваться и в ущерб человеку.
- Жалость-то какая, - саркастически заметил Джедайт. – Многим, если не всем, можно воспользоваться во вред. Ножом можно резать хлеб, а можно и убить. Все зависит лишь от того, кто и с какой целью использует зелье. Оно лишь средство.
- Ладно, пусть средство, но ты ведь понимаешь, что это средство – масло в огонь войны? Оно сродни заклятию Империус! Вот в чем его опасность!
- Наконец-то ты сумела толково сформулировать свою мысль, - усмехнулся Джедайт. – А ведь мои зелья так и задумывались. Хотя не только для этого. Есть еще одна цель, но я тебе ее не скажу. А вообще, если люди – это люди, а не глупые обезьяны с детонатором от атомной бомбы, то они догадаются сделать мои зелья не маслом в огонь войны, а водой, которая его затушит. Все будут любить друг друга и не захотят воевать. Но я не верю в людей! Они – сволочи – и сделают это именно маслом. Так им и надо! – Джедайт стукнул кулаком по подлокотнику кресла. - Хотя нет, погоди, я только что сообразил: даже если это будет вода, то все равно: начнут воевать тогда те люди, которым нравится один и тот же человек. Они будут драться за возможность опоить его зельем. Так что в любом случае будет неспокойно. Но люди это заслужили, пусть мучаются, – мечтательно и злорадно закончил Джедайт.
- Но что делать? – Гермиона была в шоке.
- В каком смысле?
- Не прикидывайся дурачком! Надо что-то делать с этой книжкой! – вспыхнула Гермиона.
- То есть? Она издана и находится в свободной продаже. Причем, как ты заметила, довольно популярна. Конечно, не из-за своей теоретической части: я больше, чем уверен, что ее мало кто читает.… А именно из-за практической. И что, ты хочешь мою работу у всех изъять?
- Ну… - неопределенно протянула Гермиона, - даже не знаю.
- Конфисковать тираж? А как быть с теми книгами, что уже раскуплены? Их ведь много, очень много.… Тоже изъять? Министерство на это не пойдет. Во-первых, там нет настолько умных людей, чтобы они додумались до того же, до чего и ты, а если даже ты им и скажешь, то вряд ли они к тебе прислушаются. Гордость не позволит. И обида на то, что ты была права. И то, что ты – сторонник Дамблдора.… Во-вторых, у них просто не хватит сил на это: штат маленький, а объем работ большой. И добавлять новую задачу – к тому же, весьма трудную задачу, - к этой куче они вряд ли захотят. В-третьих, это окончательно подорвет в глазах людей веру в министерство. Это облегчит задачу Волан-де-Морту.
- Можно не конфисковывать. Но хотя бы объяснить людям, кампанию провести, чтобы они знали, насколько это опасно, - не сдавалась Гермиона.
- И что? Министерские чиновники не догадаются сделать даже это, а тебя слушать не захотят – это раз. На кампанию деньги нужны – это два. И сказать людям: «Ребята, вы тупые, а у вас в руках – динамит, так что осторожнее» – это оттолкнет людей от министерства – это три.
- Но надо же что-то делать! – отчаянно сказала Гермиона.
- Твое желание вызвано твоим хорошим отношением к людям. А я не хочу им помогать, если ты этого еще не поняла, хотя умная девочка, могла бы сообразить, когда я только начал распространяться о целях изобретения.
- Я хотела дать тебе шанс…
Джедайт разом вскочил с кресла, прошел в конец класса, затем резко развернулся к Гермионе:
- Исправиться?! Осознать всю глубину своего падения?! А дальше, как в сказке: я ужаснусь делам рук своих, придет добрый дядя, покачает головой и простит меня, все обслюнявит, после чего я снова белый и пушистый, и кинусь ликвидировать последствия своего «безобразия»?! Нет уж! Люди загнали меня в эту яму – вот пусть они и расплачиваются за свое ко мне отношение. Ладно, хватит этих разговоров, - Джедайт направился к выходу и уже распечатал дверь.
Гермиона тоже встала.
- Погоди, последний вопрос, не про книгу.
- Ну? – обернулся Джедайт.
- У тебя новая палочка.
- И что? В чем вопрос?
- Из чего она?
- Из рябины и высушенного сердца дракона. Длина - тринадцать дюймов, - помолчав, сказал Джедайт. - А что?
- Ничего. Просто я думала, что палочка подбирается…
- Раз на всю жизнь? Возможно. Не знаю. Это надо специалистов спросить. Жаль, Олливандера уже нет, он бы объяснил, что к чему. Я, похоже, один из немногих, кто видел его в последний раз, а я его тогда не спросил об этом. Меня отвлек Долгопупс: тоже торопился купить себе новую палочку. У меня ведь уже была одна: из яблони и пера феникса. Но ее украли и разломали мои враги! В конце пятого курса. Видимо, не перенесли того, что я сдал СОВ на одни «превосходно», – Джедайт снова начал распаляться. – Мои враги всегда сбиваются в стаю, потому что они слабы и чувствуют, что в одиночку со мной не справиться. Впрочем, те, кто сломал прежнюю палочку, уже горько пожалели об этом, - мстительно закончил он. – И теперь так будут жалеть все, кто встанет у меня на пути, - через пару секунд добавил Джедайт.
- Но…
- Что «но»?! Довольно мне просто отбиваться от нападок. Я решил перейти в активное наступление – и уничтожать всех своих врагов! – Джедайт начал беспорядочно размахивать палочкой. – До единого! – из палочки посыпались черные искры. – Пусть не физически, но им это покажется еще хуже, чем смерть. Что, думаешь, у меня не хватит на это сил?! Хватит, еще как хватит! Еще и останется! И не вздумай встать на их сторону: не пощажу никого! – исступленно крикнул Джедайт и так сильно хлопнул дверью, что с косяка отвалился кусочек штукатурки.
Гермиона никогда не видела этого когтевранца в таком бешенстве. Но ее поразило даже не это отличие от обычно спокойного Джедайта, но его слова: каждое из них было будто пропитано ненавистью. «Он безумен» – прошептала Гермиона и тоже вышла из класса. Она была как в трансе, иначе не забыла бы трансфигурировать кресла обратно в обычные школьные стулья.
5. Полумна выходит на сцену.
Когда Гермиона вернулась в гостиную Гриффиндора, там ее уже ждали Гарри и Рон.
- Эй, Гермиона, иди сюда, смотри, что мне Фред и Джордж прислали! – позвал ее Гарри.
Рон на секунду помрачнел при слове «мне», но затем снова стал веселым. В руках у них с Гарри были на вид обычные чернильницы, но стоило только ученику окунуть перо, как они тут же выплевывали с противным звуком струю чернил прямо в лицо. Идея была заимствована близнецами не у кого иного, как у Уилли Уиддершинса. Только теперь это были не извергающие унитазы, а изрыгающие чернильницы.
- Извини, Гарри, мне сейчас как-то не до волшебных шуток, - она подошла и коротко пересказала парням содержание разговора с Джедайтом, особенно отметив его намерения в области зельеварения.
- Вот скотина! – выругался Рон.
- Может, это замаскированный Пожиратель смерти? – предположил Гарри.
- Вряд ли. Он всегда был таким козлом, - покачал головой Рон.
- Мне кажется, что он немного помешался, если не сказать большее, - поделилась своей догадкой Гермиона.
- Вот и поговори тогда по этому поводу с Полоумной Лавгуд! – рассмеялся Рон. Гермиона хотела ответить ему похлеще, но Гарри ее остановил:
- А это неплохая идея. Может, она действительно подскажет тебе что-нибудь стоящее.
На следующий день Гермиона нагнала Полумну возле дверей библиотеки. Они отошли подальше от входа, чтобы никто из посторонних учеников не слышал. Гермиона передала Полумне в общих чертах содержание разговора с Джедайтом, и та ответила, причем совершенно нормальным, а не своим обычным потусторонним голосом:
- Ничего удивительного.
- Что? – Гермиона ушам своим не верила.
- Ничего удивительного, - повторила Полумна. – Разве ты не заметила, что он очень одинок?
- Хм… как-то не обращала внимания. Но даже если и так, то что с того?
- Последствия одиночества могут принимать разные формы, в зависимости от личности человека, - Полумна пожала плечами, словно то, что она сказала, было очевидно.
Будь мысли Гермионы не заняты целиком разговором с Джедайтом, она бы непременно догадалась, что Полумна говорит это не просто так. Что одна из этих форм – лирный корень, морщерогие кизляки, заговор гнилозубов, нарглы и вообще весь фантастический мир этой когтевранки. Но Гермионе было сейчас не до этого. Она была полна стремления каким-то образом остановить Джедайта.
- То есть ты считаешь, что его злоба – следствие его одиночества?
- Не совсем, - поправила Гермиону Полумна. – Злоба может быть следствием чего угодно, например, конфликтов, каких-то неудач или еще чего-то, а одиночество просто взрастило ее до таких размеров.
- Понятно. Но как с этим справиться? – Гермиона решила перевести разговор в практическую плоскость.
- Сложно сказать, - поежилась Полумна. – Надо сначала все выяснить.
- Что «все»? И как?
- Причины, Гермиона. А вот как… может, попробовать просто поболтать?
- Я уже говорила с ним, спасибо, - саркастически заметила Гермиона.
Полумна улыбнулась и покачала головой.
- Судя по тому, что ты тут мне сообщила, ты разговаривала, как обвинитель - так, как большинство людей. Да к тому же и начала нападать на его творение – книгу. Мне кажется, она для него очень важна. Поэтому он и ушел в защиту. Можно ведь просто поговорить по душам.
- Я не думаю, что у меня это получится, - засомневалась Гермиона. - Начало не очень-то удачное вышло. Лучше ты. Тем более, вы на одном факультете.
- Начало получилось плохим, потому что ты не знала того, что сейчас сказала тебе я. Конечно, устранение этого незнания не даст гарантии удачного продолжения, но вероятность его есть. А то, что мы на одном факультете, еще не означает, что мы хорошо ладим. Хотя не спорю, вражды между нами нет...
- Ну, со мной-то он точно не дружит. А тебя он все-таки знает, наверное, получше.
- Хорошо, я поговорю, - согласилась Полумна. – Но сначала надо его дождаться: профессор Слизнорт задержал его после урока. А это, затянется, скорее всего, до вечера.
- Вот и договорились. Идем в библиотеку.
- Да, молодой человек, вы, без сомнения, очень талантливы, - Гораций Слизнорт говорил воодушевленно. - Я прочел вашу книгу и могу прямо сказать: с такими способностями вы вполне можете стать профессором зельеварения в этой школе, разумеется, - хитро подмигнул он, - после того, как я отправлюсь на заслуженную пенсию, - слизеринскому декану так понравилось хвалить Джедайта, что он не заметил, как у того по лицу пробежала тень при этих словах. Слизнорт между тем продолжал петь соловьем. – На моей памяти из маглов была только одна хорошая мастерица по зельям – Лили Эванс. Это, кстати, мать Гарри Поттера. Так вот, вы превзошли даже ее. Хотя она была главным образом практиком, а ваши изыскания больше теоретические, но все равно…
- Спасибо, профессор. Это большая честь для меня – услышать такую похвалу из уст столь знаменитого мастера зельеварения.
- Да, да. Жаль только, что вы не на моем факультете. Конечно, не существует жесткой связи между предметами и факультетами, просто так повелось, что деканами Слизерина обычно являются профессора зельеварения, хотя были и исключения, но в целом – да. И мне хотелось бы иметь на своем факультете такой талант…
- Благодарю Вас, профессор. Но мои успехи лишь частично состоят из таланта. Другая часть – смею предположить – трудолюбие, работоспособность, выносливость. То, что сейчас особенно требуется многим… - взгляд Джедайта упал на небольшой портрет Дирка Крессвелла в рамке на столе у Слизнорта. Это не ускользнуло от профессора зельеварения.
- Ну, чтобы работать в министерстве магии, надо иметь хорошие связи, молодой человек.
- Но разве Вы…
- Нет, я до этого год ни с кем не общался толком, сейчас только-только восстанавливаю старые знакомства, - поспешно отмахнулся Слизнорт, отведя глаза в сторону. – Так что не смогу помочь.
Джедайт замолчал. Секунд десять смотрел Слизнорту прямо в глаза, Гораций хотел отвести взгляд, но не мог. Наконец, Джедайт, легонько покивав головой, сказал, как всегда – своим безэмоциональным голосом:
- Тогда ладно. Спасибо за похвалу и спокойной ночи, профессор.
- Но я походатайствую перед директором о присвоении Вам награды за зельеварение! – крикнул вслед уходящему Джедайту профессор.
Когда дверь за когтевранцем закрылась, Слизнорт шумно выдохнул. И внезапно осознал то отличие Аэнаина от Грейнджер, которое не давало покою Рону, но которое он самостоятельно определить не мог, потому что не столь тесно общался с Джедайтом, да и относился к нему предвзято. Взгляд. У них обоих были карие глаза, но вот Гермиона смотрела жизнерадостно, открыто и уверенно. Взгляд же Джедайта был холодным, немигающим, проникающим в самую душу.
Коридоры Хогвартса были пустынны. Хотя профессор Слизнорт предусмотрительно отпустил Джедайта пораньше, чтобы он успел вернуться в башню Когтеврана, но в этот час никто из учеников почему-то не гулял. «Странно», - мысленно поразился Джедайт. «Впрочем, ничего странного. Наверняка все сидят по своим спальням и гостиным и лихорадочно готовятся к соревнованию на звание самого сильного мага школы», - тут же одернул он себя.
Портреты на стенах тоже удивлялись отсутствию привычной толпы, поэтому перебегали друг к другу в картины намного чаще, чем обычно, чтобы хоть чем-то заполнить время, освободившееся от наблюдения за учениками. Джедайт не обращал внимания на их суету: уже привык к тому, что в магическом мире картины живые, в отличие от магловского.
Джедайт смотрел вперед: вдалеке маячила дверь в общий зал Когтеврана, - и поэтому совсем не заметил, откуда у его ног появилась миссис Норрис. Семикурсник не испугался этой кошки, обычно наводившей страх на учеников. Он сдружился с ней еще на первом курсе. У Джедайта самого был дома кот, но он не решился привезти питомца в Хогвартс: во-первых, для животного это стресс. А вот «во-вторых» возникло позднее, когда Джедайт уже конфликтовал со многими учениками. Они могли просто отыграться на коте. И Джедайт не хотел становиться причиной (пусть даже косвенной) его страданий.
Так что юный когтевранец сразу подружился с кошкой завхоза Филча. «Вот ведь – простое животное, а всегда чувствует, когда мне плохо, подойдет, потрется о ноги, помурлычет – и уже не так тяжело, особенно если ее погладишь», - думал Джедайт. «Но не в этот раз…. Слизнорт – сволочь! Это была не столько похвала, сколько утонченная издевка! Расписал блестящие перспективы и тут же показал кукиш, словно помахал морковкой перед носом у осла! Но он наверняка уже восстановил свои старые связи: ведь портретик-то совсем свежий! Да еще и небрежно подписанный – значит, сам начальник управления по связям с гоблинами подписывал: уж Слизнорт-то сделал бы это куда как аккуратнее. Значит, истинная причина его нежелания мне помочь – то, что я магл! И что у меня нет связей. Ну, погоди, Гораций, мы с тобой еще разберемся. Ты вполне можешь отправиться не на пенсию, а на тот свет. И причем гораздо раньше, чем ты думаешь».
Джедайт решительно выпрямился и направился к двери гостиной Когтеврана. На ней висел портрет весьма почтенного старого волшебника с короткой, но очень ухоженной бородой. На его голове был не обычный магический колпак, а золотой венец: так в древности отмечали всех членов Высшего волшебного совета. Но с течением времени это учреждение постепенно угасало само собой: чтобы стать членом совета, надо было соответствовать очень высоким требованиям, так что мало кто проходил отбор. Члены совета стремительно старели. А затем начались смутные времена: сначала Грин-де-Вальд, затем Волан-де-Морт.… Первому из них, до того, как его победил Дамблдор, удалось разгромить совет. А второй отвлек на себя уже набравшее к тому времени значительную силу Министерство магии. И оно, осознав свою силу, решило не возрождать Высший волшебный совет. Значительную роль в этом сыграл ныне покойный Бартемиус Крауч-старший, ведь решения совета имели силу вето для любых распоряжений министерства (хотя пользовался своим правом совет нечасто, поэтому многие даже не догадывались о его существовании), а это мешало Краучу – даже убедив министра – проводить те мероприятия, какие он считал нужными: приходилось действовать с постоянной оглядкой на совет. И вот теперь эта организация отправилась в небытие. Сохранилось лишь несколько портретов членов совета, перед одним из которых сейчас стоял Джедайт.
- Пароль? – скучающим голосом спросил волшебник.
- Арахнис нихиль, - твердо произнес Джедайт, сжав в кармане мантии свою волшебную палочку: в гостиной могло произойти все, что угодно, и часто именно там, на виду у всех, над ним измывались.
Портрет отъехал в сторону. Джедайт не ошибся в своих предположениях: в гостиной действительно было полно учеников, не только читающих книги, но и практикующих заклинания. Около самого входа стояли Падма Патил с Полумной Лавгуд, так что Джедайт услышал обрывок их разговора:
- Мне кажется, что эти состязания будут чем-то средним между защитой от темных искусств, заклинаниями и трансфигурацией, - услышал он голос Полумны.
- Ну что ж, тогда я знаю, какие предметы мне надо изучить поглубже. Пойду-ка перечитаю учебники для начала - сказала Падма.
Джедайт невольно задержал шаг и улыбнулся. Предположения Полумны совпали с его собственными. «Это может означать только одно из двух: либо я сошел с ума, либо Полумна рассуждает здраво. Хм… впрочем, возможно так же и то, что я немножко сумасшедший, а она – немножко здравомыслящая», - самокритично подумал Джедайт. Тут его кто-то тронул за руку:
- Ты не слишком занят?
Джедайт резко повернулся на голос. Полумна. «Странно, что ей от меня надо?» – подумал семикурсник и ответил:
- Нет, а что?
- Просто хотела с тобой поговорить.
«О, боже! Вчера – Гермиона, сегодня – Полумна. Интересно, кто будет завтра?»
- О чем?
- Да так, обо всем понемножку, - легко сказала Полумна. – Но здесь не очень уютно, не находишь?
Джедайт осмотрелся получше. Да, так и есть: кругом бормотание (где-то сильнее, где-то слабее), время от времени вспыхивают заклинания.
- Ладно, идем ко мне, - «В конце концов, она никогда не делала мне ничего плохого».
Они стали подниматься на восьмой ярус. В отличие от башни Гриффиндора, когтевранская была немного более узкой, но сильно вытянутой по вертикали, так что у каждого курса был свой этаж (а первый был общим). И каждый год ученики перебирались на более высокий ярус.
Когда они проходили по лестнице напротив шестого этажа (где жили пятикурсники), из-за двери с броской табличкой «Здесь живут самые умные когтевранцы – стажеры больницы святого Мунго, уходящие туда работать после сдачи СОВ, будущие целители и вообще надежда факультета и всего волшебного мира» высунулась волшебная палочка и Джедайт наложил в штаны. «Кишечно-опорожнительное заклятие. Уж практиканты больницы должны его знать. В конце концов, подрабатывая там по выходным, они многое видят и многому учатся», - мигом сообразила Полумна. Джедайт, не тратя время на очистку себя, обернулся и взмахнул палочкой – дверь выбило внутрь комнаты. Луч еще одного заклинания – и у того ученика, который пытался выбраться из-под двери, из рук вырвалась палочка. Последний взмах – и дверь увеличась в размерах в несколько раз, так что атаковавший Джедайта лишился какой бы то ни было возможности сбросить ее с себя без посторонней помощи.
- Джедайт, повернись, - сказала Полумна, вытаскивая из-за уха свою волшебную палочку. – Экскуро! Ну вот, теперь все в порядке. Как и не было никакого кишечно-опорожнительного заклятья.
- Спасибо, Полумна. Идем дальше.
Они уже собирались уходить, но тут из-под двери раздался приглушенный, но все-таки достаточно возмущенный голос:
- Эй, вы не можете оставить меня так здесь!
- Мы можем, и мы оставим, - холодно сказал Джедайт.
Остаток подъема прошел без приключений. Джедайт первым вошел в спальню, во-первых, чтобы проверить, есть там кто-нибудь из его соседей по комнате, во-вторых, если они там все-таки есть, чтобы не шокировать их, что непременно произошло бы, появись первой в дверях Полумна. Но спальня была пустой. Как и следовало ожидать, все готовились к соревнованию за звание самого сильного мага.
Кровать была смята: Джедайт не потрудился ее толком убрать, просто прикрыл кое-как. А вот на столе был идеальный порядок. Правда, рядом стоял только один стул. Джедайт уступил его Полумне, а сам уселся на кровать.
- Итак, тема нашего разговора?
- Сложно сказать, - ответила Полумна. – Наверное, одиночество.
Джедайт замолчал, медленно переводя взгляд с левого носка туфли собеседницы на правый. Затем заговорил:
- А ты ведь не псих, да, Полумна? Все эти выдумки – защитная реакция? Чтобы люди тебя не травмировали… Я начал догадываться недавно… - Джедайт потер подбородок.
- Ты прав. Но я чувствую, что ты тоже испытываешь одиночество.
- Верно. Просто у нас разные защитные механизмы, - Джедайт встал с кровати и принялся ходить взад-вперед. И принялся рассуждать, как на дополнительных занятиях в школе. - Ты создала как бы ватную стену, в которой люди сначала увязают, пытаясь понять, действительно ли существует все то, о чем ты говоришь, а затем они бегут прочь. Я же отбиваюсь по-другому: презрением и насмешками, а часто и заклятиями. Таким образом, твоя защита пассивна, а моя активна, - закончив говорить, он снова уселся на кровать.
- И что? Ты счастлив?
От неожиданного вопроса Джедайт посмотрел Полумне в глаза, затем снова встал с кровати, подошел к окну. Уже было довольно темно, на улице шел дождь. Джедайт скривился: он не любил такую погоду. Продолжая смотреть на плохо видимые из-за темноты и дождя очертания верхушек деревьев Запретного леса, Джедайт вздохнул:
- Нет. Видимо, я просто топлю проблему в обилии слов и рассуждений. Хотя они и верны…
Полумна тоже подошла к окну, слегка шурша складками мантии. И, неожиданно для Джедайта, обняла его.
- Спасибо тебе, Джед.
- За что? – шокированно спросил он.
- За то, что ты есть. За то, что ты такой, какой есть, - нежно ответила Полумна.
За дверью послышались шаги.
- Прячься! – молниеносно отреагировал Джедайт. – Под кровать!
Через несколько секунд дверь в комнату открылась и на пороге появилась пара соседей Джедайта.
- Привет, ребята!
- Салют, Джедди! Что это ты один стоишь у окна?
- Да вот, как раз думал, как бы вам сюрприз сделать, - Джедайт быстро направился к ним и перехватил у двери, не давая дальше пройти. - Но раз уж вы сами спросили, придется сказать так, как есть. Я недавно изобрел новое заклинание, вчера опробовал. Дожди зарядили, верно? Вот я и подумал: зачем нам мокнуть? Можно ведь каким-то образом не допускать воду до себя! Идемте, идемте, я хочу вам его показать, это очень полезное заклинание… - Джедайт аккуратно вытолкнул их из комнаты и закрыл дверь. – Надо на улицу: там сейчас погода для демонстрации – в самый раз!
И трое когтевранцев стали спускаться вниз. Двое из них были безмерно удивлены, а третий думал: «Надеюсь, Полумна догадается выйти не сразу, чтобы ее не заметили».
6. Возрождение Дуэльного клуба.
Утром на досках объявлений всех факультетов появилось такое объявление:
«Вновь открывается ДУЭЛЬНЫЙ КЛУБ!
Все желающие, начиная от четвертого курса, могут научиться современным боевым приемам, чтобы должным образом быть готовым к любой неожиданности. Занятия будет вести профессор Грюм. Ассистенты – профессора Флитвик и Тонкс. Главные правила: 1) непростительные заклятья запрещены; 2) разрешено только вербальное колдовство; 3) бой ведется до потери сознания одним из дуэлянтов
Первое занятие состоится в Большом зале сегодня вечером через час после ужина. Не пропустите!»
Естественно, вся школа не могла дождаться вечера. На переменах в коридорах было намного громче обычного: все гадали, какими будут занятия; младшекурсники расспрашивали старшекурсников о предыдущем опыте работы клуба; кое-кто практиковался в заклинаниях (несмотря на запрет творить чудеса в переменах между занятиями). Школа напоминала растревоженный улей. Страсти подогрел и утренний выпуск «Ежедневного пророка», сообщивший о новых бесчинствах Пожирателей смерти. Так что ничего удивительного, что ученики стали стекаться к дверям Большого зала минут за двадцать до назначенного времени.
И вот момент настал: двери распахнулись, и толпа завалила в Большой зал. Факультетских и преподавательского столов не было. Вместо них стояли три длинных помоста, в центре каждого из которых и находилось по одному профессору. Между ними крутился Перси Уизли с пергаментами и пером.
Грюм поднял руку - ученики затихли.
- Мы рады приветствовать всех вас на первом занятии дуэльного клуба, - сказал он, хотя его лицо с трудом подходило для выражения радости. – Мы постараемся передать вам те умения, которые необходимы для борьбы с черными магами. Обучение будет главным образом практическое. Но чтобы составить программу, нам надо выяснить, кто из вас что умеет. Поэтому сегодняшнее занятие будет самым длинным и утомительным. Вы разобьетесь на пары (а тем, кто не сможет, поможем мы), после чего будете драться. По результатам мы разобьем вас на несколько групп, с каждой из которых будем затем заниматься отдельно. Приступим.
Профессора сошли со своих помостов и начали распределять учеников на пары. Колин Криви подошел к профессору Тонкс и что-то ей зашептал.
- Джедайт, подойди сюда, - сказала она.
- Да, профессор.
- Будешь драться с Колином.
- Но профессор… - попытался возразить Джедайт.
- Что, страшно? – насмешливо спросил Колин.
- Я не уверен, что со стороны это будет выглядеть хорошо. Мы уже…мммм… имели некоторые трения с его братом, - сказал Джедайт, не обращая внимания на слова старшего Криви.
- Ерунда, Джедайт, - ответила Тонкс немного более жизнерадостно, чем это полагалось декану.
- Ну, раз Вы так говорите… - голос Джедайта выражал сомнение, но Нимфадора Тонкс уже пошла к своему судейскому месту.
Все пары были разделены на три примерно равные группы, выстроившиеся попарно в очередь к помостам, чтобы, если какая-то колонна двигалась быстрее остальных, можно было перемещать пары между ними и, таким образом, сократить время занятия.
Между тем ученики из первых трех пар взошли на помосты и стали поливать друг друга заклятьями. Колонны постепенно уменьшались. Наконец, подошла и очередь пары Криви-Аэнаин. Прежде чем они начали расходиться, Колин не ответил на вопрос Джедайта: «Мне интересно, когда ты просил Нимфадору дать меня тебе в пару, какое желание двигало тобой сильнее: отомстить за брата или покрасоваться перед своей девушкой?»
- Будь осторожнее, Колин! – сказала взволнованно Лаванда, случайно увидев Денниса и вспомнив, как с ним обошелся Джедайт.
- Не волнуйся, дорогая Лаванда, я мигом, - успокоил ее Колин и взбежал на ближний конец помоста Тонкс.
В дальнем конце его уже ждал Джедайт, наблюдавший эту сцену.
- «Дорогая Лаванда»? Хм… что ж, ты подал мне отличную идею, спасибо, - сказал он. – Диффиндо!
С Колина упали штаны, он залился краской и попытался натянуть их обратно, но Джедайт крикнул: «Петрификус Тоталус!» – и у Колина свело руки и ноги. Он упал в том же нелепом положении, в котором стоял, скрючившись.
- Мобилиарбус! – сказал Джедайт и Лаванда оказалась поражена до глубины души, когда к ее ногам шлепнулся ее согнутый полуголый парень. Джедайт между тем улыбался. - Что ж, похоже, он действительно вернулся к тебе мигом, только не совсем в том виде, в каком хотел. Ну да ладно. Остолбеней! – и красный луч из палочки Джедайта оглушил Колина.
Когда когтевранец спустился с помоста, на него смотрели во все глаза. Еще бы! Раньше он отвечал почти всегда лишь на теоретические вопросы, мог решить любую, даже самую запутанную задачу, но с практикой у него дела обстояли хуже, хотя и не настолько, чтобы уступить Гермионе звание самого умного мага. И вот теперь он показал всем, что может не только думать, но и сражаться.
Джедайт не стал сразу уходить, а дождался, когда Полумна закончит бой с каким-то четверокурсником-слизеринцем.
- Хочешь, я покажу тебе свое любимое место? – спросил он ее на выходе из Большого зала
- Да, - сонно ответила Полумна.
- Идем! – жизнерадостно ответил Джедайт.
Они поднялись в астрономическую башню. Уже было поздно: занятие в Дуэльном клубе затянулось, а ведь начиналось вечером. Но Джедайт, умея оглушить и поработать над памятью, не боялся Филча.
Джедайт открыл огромное окно, через которое ученики обычно наблюдали в телескопы за звездами. Подул легкий прохладный ветерок.
- Благодаря тебе я поверил в себя. Ты видишь: я уже начал выигрывать дуэли! Мне кажется, я могу горы свернуть! Спасибо тебе!
- Пожалуйста, - просто улыбнулась Полумна.
Джедайт опустился на картографический стол, на котором ученики обычно рисовали звездные карты большого размера.
- Ко мне ведь никто никогда не относился по-человечески, - на глаза Джедайта навернулись слезы. – Все видели во мне или заносчивого зануду, которого надо проучить, или удобную рабочую лошадку, которую надо использовать по максимуму… Полумна села рядом с ним и обняла. Джедайт уже плакал навзрыд:
- И редко… хвалили. Слизнорт недавно расписал мне, какой я хороший, а когда я спросил про министерство, дал от ворот поворот…
- Но это же хорошо, - неожиданно сказала Полумна. Джедайт повернул к ней заплаканное лицо. – Ведь в министерстве ты не смог бы нормально продолжать научную работу, да и не особенно хороша эта организация в борьбе с Волан-де-Мортом...
- Ты действительно так думаешь? – с сомнением в голосе спросил Джедайт.
- Да, конечно.
- Спасибо. Но Слизнорт-то каков! Решил кинуть мне кость в виде награды за зельеварение, чтобы я не очень расстраивался… Я даже думал отправить его на тот свет, но сейчас…
Полумна внезапно отстранилась от Джедайта.
- Постой, ты куда?
- Обратно в башню факультета.
Когтевранка была уже на полпути к двери.
- Но почему? – спросил Джедайт.
- Ты задумал убийство.
- Но ведь я как раз начал говорить, что решил ничего не предпринимать! – отчаянно сказал Джедайт. Ему очень не хотелось терять Полумну.
- Все равно. У тебя появились такие мысли. И только случайность помешала их воплощению. Ты страшный человек, Джедайт. Прощай.
Когда Полумна открыла дверь, по комнате быстро прошел сквозняк – окно с грохотом закрылось. Джедайт осознал, что второй хлопок – это звук закрытой двери. Он очень долго сидел молча, смотря в одну точку и почти не думая.
Затем взмахнул палочкой – на столе появились подушка и одеяло. Джедайт уже собирался прилечь, как вдруг понял, что не может здесь оставаться. Взмах – и одеяло с подушкой исчезли. «Надо все-таки вернуться обратно», - подумал он.
Джедайт шел, как во сне, даже не опасаясь быть пойманным. Шок практически отключил инстинкт самосохранения. Можно сказать, что когтевранец шел автоматически, по инерции. Подсознательно он выбрал самый длинный путь – через восьмой этаж, чтобы хоть немного успокоиться, прийти в себя.
Вдруг он увидел, как впереди, в абсолютно однородной стене возникла и открылась дверь, из нее вышла какая-то рыжеволосая девушка и, стараясь не шуметь, осторожно пошла впереди него. Джедайт был настолько поражен, что временно забыл о встрече с Полумной. «Что делать? Окликнуть – испугается, убежит, или вдруг Филч появится. Оглушить? Но ведь она не сделала мне ничего плохого. Кажется, это Сьюзен Боунс из Пуффендуя».
Джедайт взмахнул палочкой – руки девушки прижались к телу, ноги свело вместе, и она упала лицом вниз. Джедайт подбежал и перевернул ее на спину. Это действительно была Сьюзен.
- Тссс! – сказал он и снова взмахнул палочкой. Парализация с пуффендуйки была снята. – Извини, что я тебя заморозил. Просто боялся, что иначе ты испугаешься и начнешь кричать.
- Что ты здесь делаешь? – удивленно спросила она шепотом.
- Долго рассказывать. Надо уходить. Филч мог услышать, как ты упала. Или Перси Уизли. Он вызывался помогать ему патрулировать коридоры по ночам. Надеется, - улыбнулся Джедайт, - поймать здесь кого-нибудь из своей семейки и заслужить благодарность министра.
С двух сторон коридора послышались шаги. Сьюзен испуганно вскрикнула: «Это они!».
Джедайт сделал какое-то сложное движение палочкой, напоминающее одновременно взмах, тычок и закручивание:
- Ничего не делай, через пару часов сама спадет, - успел шепнуть он
- Что спадет? – в голосе Сьюзен слышался ужас.
Но она не успела получить ответ на свой вопрос, потому что с одного конца коридора к нему подбежал школьный инспектор собственной персоной, а с другой – Аргус Филч.
- Так, так, - раздался его отвратительный смех, кажется, один из умников гуляет ночью по коридорам. Да, пойдем к декану факультета.
Сьюзен не понимала, почему речь идет только о Джедайте, уже собиралась – как было принято на школьных уроках – поднять руку, чтобы обратить на себя внимание, как вдруг заметила, что не видит свою руку. Пуффендуйка чуть не вскрикнула, но вовремя удержалась.
«Так вот, что спадет. Невидимость. Значит, Джедайту известно это заклинание.… Надо же. Впрочем, чего удивляться. Ученик Когтеврана, да еще из библиотеки не вылезает» – сообразила Сьюзен.
«Эх, если бы не инспектор, я бы уговорил Филча.… Сказал бы, что сделаю больше работы, например…. На худой конец, применил бы магию. Но сразу с двумя мне не справиться. Он хоть и сквиб, а кое-что умеет. Да и Перси тоже не полный ноль…. Как я огорчу профессора Флитвика…» – думал Джедайт.
Когтевранец не ошибся: работы оказалось не просто много, а – по настоянию Аргуса Филча, бесившегося оттого, что он раньше никогда не мог поймать Джедайта на нарушении – очень много. Причем самой грязной работы. И Джедайт никак не мог выкроить время для встречи со Сьюзен.
7. Самый сильный маг.
Занятия Дуэльного клуба продолжались, как и обещал Грозный Глаз Грюм, в соответствии с разделением на группы. Постепенно мастерство учеников возрастало.
И вот, примерно через три месяца после открытия Дуэльного клуба, за завтраком в Большом зале профессор Уизли встала и сделала очередное объявление (сбоку от нее сидел как всегда внимательный инспектор Уизли):
- Попрошу внимания. Министерство магии попросило срочно проинформировать вас, что Турнир трех волшебников состоится после Нового года. Таким образом, до этого времени нам необходимо закончить состязания за звание самого сильного мага. Они начнутся уже сегодня вечером здесь же. Мы специально подготовим ряды кресел: сами понимаете, что на стадионе проводить такое мероприятие неудобно. Понимаю, что вы, возможно, не совсем готовы к такому темпу состязаний, но Министерство само не ожидало, что удастся так быстро договориться с представителями магических органов власти, которым подчиняются Шармбатон и Дурмстранг. Разумеется, что участвовать как в этих состязаниях, так и в турнире, будут только желающие. Ограничение на состязания, как вы уже знаете, будет более жестким, чем на Дуэльный клуб – будут допущены лишь ученики шестого и седьмого курса. Аналогичный запрет касается и Турнира трех волшебников.
Флер села. Профессор Макгонагалл одобрительно посмотрела на нее и обвела взглядом зал. Реакция была ожидаемой: над столами висел гомон. К обсуждению подключились даже факультетские привидения, едва видимые в утреннем свете.
Сегодняшний день был рекордным по посещаемости библиотеки. На полке по защите от темных искусств (разумеется, за исключением Особой секции) не осталось ни одной книги. Смели так же половину пособий по заклинаниям. Мадам Пинс была шокирована и выдавала книги еще неохотнее, чем обычно. Все шести- и семикурсники лихорадочно готовились к состязаниям. Подобных им никогда еще не было, и никому не хотелось ударить в грязь лицом. Тем более, по школе постоянно ходил министерский инспектор. Джедайт уже понял, что чиновничья работа ему не светит, да и Полумна сумела его убедить, что ему это не нужно, но кое-кто надеялся получить должность в министерстве, а потому хотел, чтобы представитель этой организации увидел все их способности.
Когда вечером все вошли в Большой зал, то ахнули: обстановка была даже более торжественной, чем на подведении итогов года. В конце концов, итоги подводятся каждый год, а такие состязания проводятся впервые, и Аргус Филч, посоветовавшись с директором, решил превзойти свои прежние успехи по части украшения, достигнутые на Турнире трех волшебников.
Жеребьевка проходила следующим образом: в два мешка были собраны бумажки с именами всех изъявивших желание участвовать студентов. По команде заместителя директора профессор Тонкс вынимала бумажку из одного мешка, а профессор Флитвик – из другого, после чего профессор Грюм оглашал имена соперников. Директор же сидела на возвышении и только наблюдала за этим (рядом с ней на почетной трибуне пристроился Гораций Слизнорт). Время от времени то за одним, то за другим деканом (за Аластором Грюмом – намного реже, потому что он сам за всеми наблюдал своим волшебным глазом) посматривал Перси Уизли, как всегда готовый найти любое нарушение.
И состязания начались. Помост был всего один, поскольку шести- и семикурсников было не так уж и много, да и зрителям надо было обеспечить удобство просмотра, а не рассеивать их внимание на несколько одновременно дерущихся пар.Сьюзен Боунс победила Симуса Финнигана, а Терри Бут – Дина Томаса. Майкл Корнер проиграл Рону Уизли, а Милисента Булстрод – Гермионе Грейнджер. Почти никто не следил за поединком Гарри Поттера и Пэнси Паркинсон: и так было ясно, что гриффиндорец победит. А вот бой Джинни Уизли и Эрни Макмиллана выдался напряженным: никто не хотел уступать, но подружка Гарри сумела выиграть благодаря своему Летучемышиному сглазу. После этого поединка, однако, в правила было внесено уточнение: разрешено колдовство только с помощью волшебной палочки. Потому что не у всех есть особые способности и получалось, что участники ставились в заведомо неравное положение (Перси был просто счастлив сообщить об этом в Министерство). Результаты предыдущего боя Джинни и Эрни были отменены, снова назначили встречу, которую выиграла все-таки Джинни. (Чтобы она была на будущее лучше готова, Гарри решил дать ей несколько уроков в Выручай-комнате. Впрочем, завершались эти тренировки всегда жаркими объятьями и поцелуями).
А вот дальше начались сюрпризы. Теодор Нотт и Блез Забини неожиданно для всех разгромили Кормака Маклаггена и Лаванду Браун, причем бой Нотт-Маклагген смотрелся особенно комично: огромный Кормак против худосочного Теодора, но именно благодаря своей гибкости и изворотливости он и выиграл, уворачиваясь от заклятий Маклаггена.Поэтому все с напряжением ждали поединка Джедайта Аэнаина и Парвати Патил: после внезапного выигрыша двух слизеринцев уже никто не был заранее уверен в исходе этого боя. Гриффиндорка превзошла саму себя по части красоты: длинные черные волосы блестели, на руках позвякивали золотые браслеты, ресницы были заботливо накручены. Джедайт же явился в повседневной мантии. Когда они только заняли места по разным концам помоста, контраст между ними был особенно разителен.
- Серпенсортиа! – Джедайт не стал ждать атаки Парвати, создав змею, после чего немедленно крикнул, - Мобилиарбус! – и змея полетела в другой конец помоста.
Парвати немного побаивалась рептилий, но все-таки не растерялась, наставила на подползшую змею свою волшебную палочку и воспользовалась заклинанием, получавшимся у нее лучше всего (разумеется, не считая косметических):
- Редуцио! – змея уменьшилась до размера червяка и Парвати просто раздавила ее.
- Ах, вот как? Ну ладно. Диффиндо! Диффиндо! Диффиндо! – и лицо Парвати оказалось изрезанно заклятьями Джедайта.
- О, нет! Мое лицо! – Парвати залилась слезами.
- Петрификус Тоталус! – не стал ждать Джедайт. – Остолбеней!
И окровавленная, парализованная и оглушенная гриффиндорка упала с помоста.
Напряженным выдался и бой Невилла Долгопупса и Энтони Голдстейна. Оба были в свое время членами ОД и многое умели. Невилла выручил лишь министерский опыт и собственное бесстрашие.
Через три дня состоялся второй раунд.
- Рональд Уизли против Джедайта Аэнаина, - прохрипел Грюм.
Гриффиндорец, помня о печальной судьбе Парвати, решил сыграть на опережение и крикнул:
- Остолбеней!
Но Джедайт успел защититься:
- Протего! – и оглушающее заклятье Рона понеслось обратно к нему.
Рон увернулся, но Джедайт решил не давать ему сосредоточиться для новой атаки:
- Обливиэйт!
- Что я здесь делаю? – спросил Рон. – Что происходит? - добавил он испуганно.
Джедайт не стал отвечать на эти вопросы, а крикнул: «Петрификус Тоталус! Остолбеней!» – и очередной противник повержен.
Зрители заволновались. Как же так? Сильный маг, сражался с Пожирателями смерти в министерстве, и вдруг потерпел поражение? Да еще так быстро?
Дальше был менее интересный поединок: Гарри Поттер сражался с Блезом Забини. На этот раз чуда не произошло: гриффиндорец выиграл. А после было совсем неинтересно: Теодор Нотт проиграл Джинни Уизли, а Терри Бут – Гермионе Грейнджер. Последний поединок: Невилл Долгопупс против Сьюзен Боунс, - все-таки не разочаровал зрителей. Соперники сражались так яростно, что победил все-таки Невилл, но до этого Сьюзен успела наслать на него порчи «Фурункулюс» и «Дантиссимус», поэтому Невилл выбыл из дальнейшей борьбы за звание самого сильного мага.
Оставалось только четыре претендента. Гарри и Джинни заранее договорились, что если станут соперниками, то Джинни ничего не станет делать, а просто примет одно оглушающее заклятье Гарри. Естественно, что между Джедайтом и Гермионой подобного договора не было.
И через очередной трехдневный промежуток Гарри и Джинни порадовались своей предусмотрительности: действительно бумажки с их именами были вытащены.
- Джедайт Аэнаин против Гермионы Грейнджер, - озвучил Грюм очередную пару соперников.
Они заняли свои места у концов помоста. Ожидая атаки Джедайта, Гермиона напряглась, но тот лишь вытянул левую руку и поманил гриффиндорку, как бы приглашая атаковать первой.
- Авис! – воскликнула Гермиона и из ее палочки вырвалась несколько птиц. – Оппуньо! – и птицы направились к Джедайту, стремясь клюнуть побольнее.
- Редукто! – птицы взорвались. – Мобилиарбус! – и ошметки мяса и кишков полетели в Гермиону.
- Эванеско! – отреагировала она, и останки птиц исчезли.
- Агуаменти! – контратаковал Джедайт, попытавшись сбить Гермиону мощной струей воды, но она ответила:
- Тергео! – вся вода Джедайта всосалась в палочку Гермионы.
Следующее заклинание когтевранца поставило ее в тупик:
- Экспекто Патронум! – из палочки Джедайта появился серебристый леопард и неспешно направился к Гермионе. Она лихорадочно соображала, что делать. Патронусы ведь приносят пользу – защищают от дементоров. С тех пор, как Гарри спас ее при помощи этого заклинания, приязнь Гермионы к патронусам только усилилась. Да она и совершенно не представляла, как с ними бороться. Джедайт воспользовался этим замешательством и закончил бой уже привычными «Петрификус Тоталус! Остолбеней!». Гермиона повалилась на помост, а леопард исчез.
По рядам кресел прокатился вздох. Все уже прикидывали, каким будет результат поединка «Поттер-Грейнджер» (тем более что Гермиона – это было известно лишь немногим – наверняка будет сражаться отчаянно: ей было до сих пор обидно, что Гарри в прошлом году незаслуженно обскакал ее по зельеварению). Кое-кто из последователей Фреда и Джорджа Уизли даже начал принимать ставки. И вот теперь все рухнуло. Впрочем, это привнесло в состязания дополнительную остроту.
На следующий день Гарри навестил Гермиону и Джинни, лежавших на соседних койках в больничном крыле (день покоя после Оглушающего заклятья – обязательная процедура, введенная по настоянию мадам Помфри. Впрочем, некоторым участникам пришлось провести там куда больше времени).
- Как вы, девочки?
- Нормально. Спасибо, Гарри, - голос Гермионы звучал как-то по-особому тепло. Вдруг она посерьезнела. – Во всяком случае, лучше, чем Рон. Мадам Помфри говорит, что хочет вызвать для консультации пару целителей больницы святого Мунго.
- Ей кажется, что Джедайт сильно повредил моему брату память, - добавила Джинни.
- Да уж. Я думал, что этот книжный червяк вообще не будет участвовать, а если и будет, то проиграет свой первый же бой. Но все обернулось иначе, - тоскливо сказал Гарри.
- Послушай меня. Я сделала некоторый анализ его тактики, - в голос Гермионы вернулись нотки прилежной ученицы. Джинни поморщилась. – Он всегда использует одну и ту же схему.
- Ничего себе, одну и ту же! – сказала Джинни. – Да у него никогда не знаешь, какое заклятье он выкинет в следующий раз!
- Можно, я продолжу? – ядовито спросила Гермиона. – Может, ты и умеешь забивать квоффлы, но в заклинаниях тебе до меня далеко.
Гарри смотрел на своих однокурсниц во все глаза. На его памяти они так конфликтовали только однажды – после применения им заклинания «Сектумсемпра» к Малфою. Тогда Джинни поставила Гермиону на место в вопросах квиддича. И вот теперь, похоже, Гермиона решила взять реванш.
- Итак, - продолжила Гермиона, - эта схема следующая. Первый шаг – ошеломить противника. Второй – парализовать и оглушить. Довольно просто, если, конечно, уметь наблюдать и думать, - Гермиона с превосходством посмотрела на Джинни, - но крайне эффективно. Кажущееся разнообразие связано главным образом с первым шагом. Он отвлекает по-разному. В принципе, возможно, что и второй шаг он как-то разнообразит в вашем последнем бое.
- То есть мне надо не терять концентрации? Не отвлекаться? – спросил Гарри
- Верно, - Гермиона ласково посмотрела на него. – Но есть еще кое-что. Джедайт всегда бьет в самые больные места. Я коротко покажу только на примере состязаний, не считая его боев в Дуэльном клубе. Смотри сам: у Парвати – боязнь змей и внешняя красота. У Рона – мозг. – При этих словах Гермионы Джинни покраснела и собиралась уже вставить свою реплику, но тут Гермиона продолжила. - И даже у меня… Я толком не знаю, как это обозначить.… В общем, я всегда могла подобрать контрзаклятье, а он использовал Патронуса, которого я не умею уничтожать. И пока я думала, что же делать… - Гермиона вздохнула.
- Не переживай. Ты все делала правильно. Просто… да ладно, неважно, - Гарри обнял ее.
На лице Джинни появилось ревнивое выражение. Гарри поспешил успокоить ее поцелуем. Было крайне трудно заметить выражение затаенной боли в глазах Гермионы. Она ведь любила его с самого первого курса. А Рон… Что ж, это был просто заменитель более низкого качества.
- Ладно, мне пора, пойду посоветуюсь со старыми членами ОД: может, что-нибудь подскажут. В любом случае, мое слабое место – это дементоры, а их Джедайт вызвать не решится, даже если умеет. Так что все не так уж плохо. Пока, девочки!
- Гарри, постой! – позвала Гермиона. – Не совершай ошибок: Джедайт жестокий и безжалостный противник.
Гарри улыбнулся, помахал рукой на прощание и покинул лазарет.
Вечером Большой зал был полон, как никогда за время состязаний. Напряжение возросло до предела, практически витало в воздухе. Казалось, если протянуть руку, его можно было нащупать (впрочем, обычно нащупывали спину впереди сидящего: кресла для зрителей были поставлены довольно тесно, все-таки это был всего лишь Большой зал, а не Огромный зал).
- Последний поединок в соревнованиях на звание самого сильного мага школы «Хогвартс», - объявил Аластор Грюм. – Джедайт Аэнаин против Гарри Поттера.
Противники заняли свои места в разных концах помоста. На зрительской трибуне прямо за спиной Гарри сидели уже отпущенные из больничного крыла Джинни и Гермиона и держали скрещенными пальцы.
- Акцио, Джинни Уизли! – радостно воскликнул Джедайт.
Гарри обернулся: прямо на него летела его донельзя удивленная девушка. Гарри не знал, что делать. Уклониться нельзя – иначе она полетит дальше к Джедайту, применившему Манящие чары. Но и как-то остановить при помощи волшебной палочки тоже: можно нанести травму Джинни. В итоге Гарри поймал ее на руки.
- Инкарцеро! – из палочки Джедайта вырвались несколько веревок и опутали Гарри вместе с Джинни. – Экспеллиармус! – палочки гриффиндорцев вырвались из их рук и отлетели куда-то на задний ряд зрительских кресел.
На лице Джедайта было написано ликование. По залу прокатился возглас удивления. В глазах Гермионы были слезы.
- Акцио, Гарри Поттер!
Избранный, как был связанный вместе с Джинни, так и подкатился к Джедайту на другой конец помоста. Когтевранец наклонился над Гарри, присел на корточки, провел рукой по его волосам, указательный палец левой руки Джедайта (в правой он по-прежнему сжимал волшебную палочку) остановился на шраме. «Его руки холодны, как у трупа» – подумал Гарри. Джедайт говорил с придыханием, и так тихо, чтобы слышал только связанные Мальчик-Который-Выжил со своей подругой:
- Знаешь, Гарри, я ведь ожидал от тебя подобной глупости. Ты что же… думал, что своим порывом чувств поможешь Джинни и остановишь меня? Ты сейчас окончательно проиграешь – и никому этим не поможешь. Хы, хваленая любовь, - Джедайт взглянул на Джинни, улыбнулся и встал в полный рост.
- У тебя ничего не выйдет! – огрызнулась гриффиндорка.
- Уже вышло, - ответил Джедайт.
Зал напряженно следил. Когтевранец быстро обвел взглядом зрителей и неожиданно заговорил громко, не применяя, однако, заклинания «Сонорус», ведь находился не на огромном стадионе, так что каждое его слово было и так слышно:
- Сегодня да завершатся состязания! Ну а завтра я получу титул самого сильного мага школы!
Большая часть зрителей из Когтеврана зааплодировала. Слизеринцы и кое-кто среди пуффендуйцев подхватили. Джедайт посмотрел на Гарри и сказал опять негромко:
- А теперь знай это, глупец! И – остолбеней! – оглушающее заклятье сработало безотказно, и все гриффиндорские болельщики потеряли последнюю надежду на то, что самым сильным магом школы станет студент их факультета.
Эпилог.
Джедайт был награжден как самый сильный маг школы. Радость его была усилена тем, что из-за интриг Долорес Амбридж, желавшей насолить Хогвартсу как можно сильнее, Международная конфедерация колдунов наложила запрет на проведение Турнира трех волшебников в Англии, предложив Францию, что потребовало новых переговоров, затянувшихся до конца учебного года. Таким образом, победитель Турнира трех волшебников уже никак не мог затмить самого сильного мага одной школы.
Хотя Амбридж сыграла на руку Джедайту (впрочем, сама того не желая, ведь он был крайне невысокого мнения как о ее преподавательских талантах, так и о внедрявшейся ею программе Уилберта Слинкхарда), но министерская работа была для него закрыта, несмотря на его научные и административные дарования: он был маглом, да и давний конфликт с первым заместителем министра (в бытность ее генеральным инспектором) тоже дал о себе знать. Многие частные конторы предлагали талантливому когтевранцу работать у них, но Джедайт хотел посвятить себя научной работе и, в конце концов, выбрал магазин «Всевозможные волшебные вредилки». Да-да, несмотря на то, что Джедайт победил Рона и Гарри, Фред и Джордж предложили ему работу, оценив его мастерство в зельеварении. Так что Джедайт вполне смог продолжать заниматься наукой, творить новые теории и на основе их составлять зелья для близнецов Уизли. А уж они находили для них шуточное применение.
Впрочем, такими зельями дело не ограничилось. Братья-коммерсанты использовали и книгу Джедайта «Любовные зелья: теория и практика». Гермиона долго пыталась их отговорить от продажи зелий, сваренных по этой книге, но Фред и Джордж заверили, что не будут продавать свои товары кому попало, как это произошло с перуанским порошком мгновенной тьмы. Это успокоило Геримону, боявшуюся, как бы любовные зелья не попали в руки пожирателей смерти (вообще-то любой замаскировавшийся сторонник Волан-де-Морта мог купить книгу Джедайта и сварить зелья, но Гермиона полагала, что на это требуются время и усилия, а если продавать уже готовые зелья, то это облегчает задачу силам зла).
Но, стремясь не допустить использования зелий пожирателями смерти, Гермиона просмотрела другую, главную цель, с которой эти зелья создавались, о которой Джедайт упоминал, но так и не сказал конкретно. Человек, применяющий приворотное (или отворотное) зелье, знает, что результат - любовь, вызванная или разрушенная таким образом – не настоящий. Это суррогат. И человек – сознательно или подсознательно – мучается этим. Джедайт придумал ужасное средство для мести людям: даже древнегреческие боги, изобретшие наказания для Сизифа и Тантала, не могли бы до такого додуматься. Это был синтез таких мук: человек старался, выбивался из сил, варя или покупая и подмешивая зелье, чтобы сделать любовь (или ее уничтожить), результат этих усилий - наслаждение от достигнутой своими действиями цели - казался близким, но в последний момент ускользал, потому что человек помнил, что не в качествах его личности дело, а именно в зелье. Джедайт превратил одни из главных составляющих человеческой жизни: любовь и память – в орудия мучения. И этого не понимали ни Гермиона, ни тем более братья Уизли.
Зато это хорошо понял Волан-де-Морт. Он не мог предложить службу человеку, о котором всем точно известно, что он магл. Но Темный Лорд приказал своим слугам не трогать Джедайта, чтобы тот спокойно работал дальше. И известил об этом Джедайта, чтобы тот не волновался за свою жизнь и жизнь возможных в будущем близких. Разумеется, Волан-де-Морт сделал это не от природной доброты, которой у него просто не было, а по вполне рациональным мотивам: удовлетворив свою потребность в безопасности, Джедайт сможет легче создавать новые, коварные вооружения, уничтожающие людей не столько физически (ведь тогда это были бы уже не безобидные волшебные шутки), сколько духовно, как это делают его любовные зелья. В итоге, несмотря на мрачные времена всеобщего террора, Джедайт жил прекрасной, спокойной, обычной жизнью.
Никто не ожидал, что он женится на Сьюзен. Но эта девушка оказалась единственной, способной понять его. Она одна отнеслась к нему с нежностью.
Незадолго до этой свадьбы была найдена мертвой Полумна Лавгуд. Следователи из Министерства, и так обычно халатные, а теперь получившие прямое указание Амбридж не копать глубоко, потому что это насолит редактору «Придиры», провели расследование халатно. Их версия была следующей: найдено тело со следами заклинания «Сектумсемпра», а напротив стояло зеркало с наведенными на него щитовыми чарами, значит, Полумна сама экспериментировала с волшебством (например, разрабатывала щитовые чары такой силы, чтобы они могли полностью отразить такую темную магию) и погибла в результате несчастного случая, как и ее мать. Но реальная ситуация была иной. Джедайт применил заклинание «Сектумсемпра» против Полумны, а затем оглушил ее, чтобы она не могла себе помочь (а заклинание «Остолбеней» следов не оставляет). И разместил напротив ее тела специально приготовленное зеркало, чтобы навести следователей на ложный след, который они с удовольствием и взяли. Джедайт разработал такую схему убийства, во-первых, чтобы не применять заклинание «Авада Кедавра» и таким образом, не раскалывать свою душу (она еще пригодится для строительства новой жизни со Сьюзен, теперь уже Сьюзен Аэнаин), во-вторых, чтобы Министерству было легче поверить в версию несчастного случая.
Вообще-то Джедайт долго колебался, прежде чем принять решение об устранении Полумны. Он понимал, что, сделав это, он сыграет на руку Долорес Амбридж, желавшей как можно больше зла главному критику Министерства, а помогать ей Джедайт не хотел. Но затем рассудил, что отсутствие помех его любви со стороны Полумны важнее, чем его ненависть к Министерству, которое и так постоянно терпит поражения в борьбе с Волан-де-Мортом. Когда Полумна была устранена, Джедайт уничтожил и свои неприятные воспоминания, связанные с ней.
И теперь ничто не мешало его счастью. После семи лет страданий, которые он претерпел от других школьников Хогвартса, Джедайт получил все: хорошую работу (он не жалел о потере министерских шансов еще и потому, что понял: подчиняясь указаниям начальников, которые его глупее, он сам отупел бы рано или поздно, а всякий когтевранец дорожит своим умом), прекрасную жену, стабильные перспективы на будущее.
[ На главную страницу ]
© Аниме и манга на Куличках. Design by ChocoTemplates.com