Это любовь
Во вторник 21 мая ровно в 23. 02. я окончательно понял, что я - идиот. Причем открытие это я совершил до жути буднично, как наверняка это делали все мои великие предшественники, начиная от Кельвина и заканчивая Гейзенбергом (от скромности, Максвелл, ты не умрешь. И не очень-то и хотелось). Вернее, совершил его не я - великую сакральную тайну о моей недостаточной мозговой активности мне поведали глаза нашего храброго предводителя, когда я, доведенный до отчаяния своими чувствами и прекрасной холодной луной, пригласил его полюбоваться звездами. Лучше бы я этого не делал. Ибо если на свои чувства я мог, да, с тихими, исполненными тоски воплями, но забить, то на резкое ухудшение моей репутации, и без того не особо безупречной, я наплевать ну никак не мог. А судя по выражению мордочки Хиро (это ему только кажется, что она у него каменная, на самом деле все читается на номер раз. Эх, что с людьми любовь делает… Вот именно, пакости всякие она с людьми делает) я пал в его глазах окончательно и бесповоротно. И навечно. В общем в полном расстройстве чувств я побрел гулять под звездами в гордом одиночестве. Нет, можно, конечно, было позвать Вуфея, но слушать его занудные философские проповеди ни сил ни желания не было, а Трова с Кватрэ уже успели запереться в комнате последнего и включить музыку на полную катушку. Так что постояв пару минут в нерешительности под дверью Кватрэ и послушав отменно завывающую певицу (кажется, это называется блюз? Или джаз? А ладно, неважно) я понял, что ту мне ничего не светит, разве что промеж глаз от Тровы и промеж ушей от Кватрэ за нарушение их бесспорно приятного тет- а- тета, и пошел гулять. Под звездами. В одиночестве. Аминь.
Луна была бесподобной, звезды мерцали, сейфхауз переливался огоньками, поле с гандамами темнела вдалеке, идиллия, одним словом. И чего это Хиро так взъелся, интересно, можно подумать, что я пригласил не звездами любоваться, а на какой-нибудь эротический стриптиз с убийством главной стриптизерши на закуску. Так, фиг с ним, об этом я не буду думать. А подумаю я лучше о… Хиро. О его прекрасных глазах, изумительно красивой мордашке, о наверняка мягких волосах, в которые приятно запустить пальцы, для того чтобы притянуть его поближе к себе. О его губах, которые обязательно должны быть мягкими, которые так сладко целовать…
Би-бип! Хрясь! Ах, меху твою так! Идиотский комлинк, запищав в самый неподходящий момент, прервал мои мысли на само интересном месте, и из-за него я не вписался в поворот и врезался в дерево.
- Максвелл здесь!, - рявкнул я в микрофон, потирая голову.
- Я рад, - сухо отозвался Хиро, - срочная миссия. Через 10 минут мы должны взлететь.
О, Шинигами, когда же это кончится? Да никогда, ибо в человеческой натуре, похоже, на генном уровне заложены злоба, жадность и нелюбовь к ближнему своему. За редким исключением. Я рванул к гандамам, на пути успев посочувствовать Кватрэ с Тровой, бедняги, в самый ответственный момент, можно сказать. Хе.
Поле было залито светом прожекторов, там царила предстартовая суматоха, только эта отличалась от всех прочих повышенной торопливостью и нервозностью. Увидев Хиро, я еще на подходе (подбеге?) заорал (ну да, я все знаю, но мерзкая жизнерадостная натура брала свое):
- И снова Галактика в опасности, и смелые, бесстрашные и вовсе уж неотразимые пилоты гандамов готовы спасть ее болезную.
- Трепло, - хмуро отозвался Хиро.
Я сник, ну вот так всегда, только стоит хоть чуть-чуть прийти в норму, как сразу же первая и единственная любовь моей жизни делает все возможное, чтобы меня из этой самой нормы вытряхнуть. Нет в жизни счастья.
- В чем дело-то? - уже не столь радостно вопросил я.
- Гражданский конвой внезапно подал сигнал бедствия, это недалеко отсюда, поэтому нам приказали помочь.
Эх, тоже мне, нас натаскивали как дрессированных тараканов, чтобы мы в конце концов эскортировали гражданские лоханки.
- Пираты? - вполне резонно предположил я.
- Возможно. Иди готовься к старту, мы должны взлететь как только появятся Трова с Кватрэ.
Я хмыкнул и подрапал к своему гандаму, единственному существу (и мне пофигу, если говорят, что железная машина - не существо), которое меня искренне любило, понимало и жалело. Хоть и безмолвно. По пути я сделал большие глаза Вуфею, он на это пожал плечами, мол я знаю не больше твоего. Логично, но не интригующе. Н-да, стиль нашего командования, иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что. И немедленно.
Через 20 минут мы уже приближались к этому разнесчастному конвою. С конкретно опоздавшими Тровой и Кватрэ Хиро кротким голосом пообещал разобраться позднее. Ну да, знаю я его разбирательства - полчаса на перечисление положений и инструкций и час на разглагольствование о воинском долге, что бесспорно подарит доктор Джей нашей сладкой парочке. Причем Хиро тоже туда придет и будет слушать. И что самое противное - я ведь тоже приду. И буду им любоваться, несмотря на то, что на ответные (ну хоть какие-нибудь) эмоции надеяться и не приходится. И все равно ведь приду, сяду и буду на него смотреть. Ах, Хиро, совершенный наш солдат Хиро, когда же в тебе проявится хоть что-то человечнее стандартной реакции робота-убийцы. Нет ответа.
Ох ты ж, в меху, гандам, твою мать!!! Нет, это вам не пираты…
А потом началась боевая карусель, огненная сарабанда среди бесстрастных звезд, пахнущая раскаленным металлом, кровью и болью. Искалеченный конвой кантовался неподалеку, ожидая своей участи, а мы, с лету перехватив нападавших, ввязались в бой. Их было больше, много больше, но на это не остановило. А когда, спрашивается, нас останавливала такая мелочь, как семикратное превосходство нас в численности? Все суета сует, и все суета. Так что пришлось много бегать, в смысле летать, стрелять, горланить малопристойные боевые кличи и ощущать, как в тебе волной накатывает забытое до поры, недодавленное чувство возмущения бессмысленностью этой войны. Но ничего, это не страшно, это лечится, как говаривал один мой доктор, и тебя вылечим, и его вылечим, и того вылечим… а этого, пожалуй, уже нет, продолжил я мысленный комментарий, тупо гладя на то, как какой-то гандам, вздрогнув, испустил ворох искр и кособоко продолжил движение по инерции. Потом до меня дошло.
- Хиро! Хиро! Хирооооо!
Он не отозвался. Я поднесся к его гандаму и попробовал определить, хотя бы визуально, ну хоть как-нибудь, что с ним. Ни звука, ни шороха, ни движения.
- Хиро!
Я подцепил его на буксир, и уже на полном ходу проорал, что выхожу из боя. Вуфей, не отрываясь от крошения кого-то в мелкую металлическую капуcту пробубнил подтверждение, а я понесся к сейфхаузу.
Хиро, Хиро, только не умирай, как же я без тебя, Хиро, Хиро. Ты - моя жизнь, ты - мое счастье, ты - все , что у меня когда-либо было, мой идеал, моя надежда, мой совершенный воин. Хиро, сердце мое, не покидай меня. Ведь я даже не успел сказать тебя, что люблю тебя, что нуждаюсь в тебе, не успел увидеть твою улыбку, обращенную ко мне, не успел посмотреть на свое отражение в твоих глазах, не успел, не успел столь многого… Хиро… Только не умирай. Я прошу тебя, не умирай. Не отвечай на мои чувства, влюбляйся в кого угодно, женись на ком хочешь, хоть на этой дуре Релине, только живи. Живи, я умоляю тебя, сердце мое, жизнь моя, Хиро… Хиро…
На подлете к сейфхаузу я выдал в открытый эфир все, что произошло. Когда я приземлился, аккуратно опустив гандам Хиро на землю, и вылез из своего, фактически вывалившись мешком на крайне твердую поверхность посадочной площадки, Хиро уже вытащили, положили на носилки и бегом несли навстречу машине с врачами. Я, протолкавшись сквозь кого-то, кто пытался меня удержать, подбежал к его носилкам. О, Шинигами, Хиро… Он был весь в крови, запекшейся темной коркой и еще свежей, капающей на носилки и пропитывающей белоснежные простыни, часть волос на голове была выжжена, лицо изуродовано ожогом. Хиро, любовь моя.
Меня попытались оттащить от машины, я впервые в жизни доказал, что умею виртуозно материться. В больницу я приехал вместе с ним, оставшись за белыми стерильными дверями операционной мерить шагами коридор и нервно теребить косу. Через несколько часов, показавшихся мне вечностью и убивших пару тонн моих нервных клеток, из операционной вышел усталый хмурый хирург. Я подбежал к нему, но не сказал ни слова, я боялся спросить, боялся… Наверное, впервые в жизни ТАК боялся. Затем был вопрос, больше похожий на стон:
- Хиро…
- Жив. Но очень плох.
О Шинигами, хвала всем богам!!!
- Еще по меньшей мере полгода он не сможет летать.
Полгода? Всего лишь полгода? Да какое это имеет значение? Ведь он жив!!!
- Могу я…
- Нет. И еще дней десять не сможете.
- Но…
- И никаких но. Вам, наверное, тоже нужна медицинская помощь?
- Мне?
Доктор молча показал на мою руку. Я, оказывается, распорол ее от кисти до локтя, когда вылазил из гандама. Теперь, когда Хиро был в порядке, она мстительно напомнила о себе резкой болью, которая отозвалась во всем теле. Посмотрев на мою изумленную рожу, доктор хмыкнул и повел меня лечиться. Когда сестра заканчивала делать мне перевязку, в палаты ворвались Вуфей со товарищи. Я криво улыбнулся и поднял руку с соединенными в кольцо указательным и большим пальцами. Сил разговаривать, а также думать и ходить у меня уже не было.
Все эти дни, пока Хиро отчаянно выкарабкивался из бездны небытия, я преданной собачонкой сидел у дверей его палаты и не поддавался ни на угрозы медсестер ни на льстивые уговоры Кватрэ с Тровой сменить дислокацию. В конце концов от меня отстали, сочтя что беседовать со мной на душеспасительные темы себе дороже, благо я уже обрел свою хваленую разговорчивость и заболтать мог кого угодно, не отходя, впрочем, ни на миг от заветной двери.
Через 10 дней Хиро окончательно пришел в себя, но увидеться с ним мне не дали, мотивируя свой садистский отказ тем, что ему еще надо дать хоть немного окрепнуть и бла - бла - бла. На двенадцатый день я выбил у медсестры правду - оказалось, что меня к нему не пускают из-за его участившихся ночных кошмаров, а так Хиро очень даже выздоровел. Я пришел в боевую ярость и помчался к главврачу. Через полтора часа прений, воплей и биения себя в грудь главврач сдался и приказал не препятствовать мне в моем праведном желании увидеться со своим другом. О том, что я считаю его совсем не другом, я скромно промолчал. Окрыленный успехом, надеждами и любовью я ворвался к нему в палату, с порога начав вещать:
- О наш бесстрашный командир, позволь поздравить тебя еще с одним… О, Боги, Хиро!
Хиро полусидел, откинувшись на подушки, и вид имел усталый и измученный. Но хотя бы здоровый.
- Что - так плохо? - тихо спросил он.
- Нет, - мигом растеряв всю свою браваду, я скромно присел на кровать и огромными глазами уставился на него, - Вовсе нет.
Он выглядел так, будто за 12 дней постарел на 12 лет. Что за призраки терзают его душу, не желая дать ему ни минуты покоя?
Остаток дня я молол языком всякую чушь, стараясь отвлечь Хиро от его мыслей. Ребят, которые узнав о том, что сезон посещений открыт, сразу примчались в больницу, главврач лично выставил за дверь, мстительно отыгравшись на них за свое поражение в нашем споре. Их вопли, прекрасно слышные, как оказалось, из палаты Хиро, длились довольно долго, но потом стихли. Вечером, когда Хиро уже устал намекать, что мне пора выметаться, я злорадно сообщил ему, что никуда он, родный, от меня не денется и что сегодня я буду ночевать в его палате, а не у ее дверей. Он воспринял это на удивления спокойно, даже не стал делать фирменную гримасу из серии "как ты меня достал, Максвелл". Я вздохнул про себя (никто Дуо, тебя не ценит, пора в монастырь), но бодро и весело продолжал болтать. К концу вечера, когда мой язык уже начал отваливаться, до меня дошло, что Хиро просто - напросто боится засыпать. Я прогнал медсестру, принесшую снотворное, а когда Хиро попытался дотянуться до оставленной ею таблетки, ловко перехватил поднос, на котором оная таблетка лежала, и отодвинул его подальше. Хиро поднял на меня недоуменный взгляд и спросил:
- Зачем?
Я на полном серьезе ему ответил:
- Если ты боишься своих снов, то это не выход.
- Но если я ее не выпью, то вообще не засну.
Я ухмыльнулся:
- Не переживай. Когда надо, моя болтовня может усыпить кого угодно.
Он кивнул и сказал:
- Спасибо, Дуо.
Я поймал челюсть в полете и попытался убедить себя, что я ослышался. А потом он попытался улыбнуться. Я сидел и как полный идиот смотрел на его улыбку, и чувствовал, что моя рожа непроизвольно растягивается в ответной улыбке, и думал… И мои мысли в тот момент были абсолютно неприличными. Ах, Хиро, что же ты со мной делаешь, сердце мое. Потом я нерешительно дотронулся до его плеча:
- Сегодня ты будешь спать без кошмаров, - я хмыкнул, - ведь я буду охранять твой сон.
А он смотрел на меня, в глаза, в упор, и в этот момент рушились стены, и бездонные пропасти становились тропинками, и таял лед, и ветер, едва ощутимый ветер шептал мне, что наши с ним отношения никогда не будут прежними, какую бы я ахинею потом не нес, и какие бы глупости потом не совершал.
Через пару часов он действительно заснул, убаюканный моей болтовней. Я сидел в кресле и, продолжая полусонно бормотать что-то успокаивающее, с легкой грустью смотрел на него. Хиро, Хиро, какой же ты все таки красивый, любовь моя. И такой беззащитный во сне, кажется, что ты никогда не видел в жизни ничего страшнее и кровожаднее, нежели драка футбольных фанатов. И сейчас не скажешь, что тебе приходилось убивать, убивать незнакомых тебе людей, убивать тех, кто был тебе другом, убивать - и смотреть в их безжизненные глаза, пытаясь найти там прощение. Но там не было тебе прощения, мертвые молча изрыгали свои проклятия небесам, и никто из них и не думал оправдывать своего убийцу. О, Хиро, как много я отдал бы за то, чтобы избавить тебя от твоих кошмаров, где мертвые не прощают, а те, кто рядом с тобой, не считают тебя человеком. Совершенный солдат, идеальный убийца, Хиро, как же много ты оставил там, в руинах, среди мертвецов… Хиро, ах Хиро…
- Нет… Дуо! Остановись… Дуо! Неееет!!
Крик вырвал меня из плюшевых объятий кресла, о, проклятье, я все таки умудрился заснуть. Хиро!
Хиро метался во сне, с его губ срывались хриплые стоны, руки были сжаты в кулаки:
- Дуо! Нет, нет, нет!!
Я рванулся к нему, обхватил за плечи.
- Хиро, успокойся. Я здесь, спи без кошмаров. Хиро… ох.
Он вцепился в мою руку, хватка у него была еще та, я успел во всех деталях себе представить, как его пальцы дробят мне кости.
- Дуо!
- Я здесь. Все порядке, все хорошо, все хорошо…
Я прижал его к себе, укачивая как ребенка, он не просыпался и продолжал цепляться за мою руку.
- Тише, тише, Хиро, все хорошо, любовь моя…
Уупс! Я это что - вслух сказал?
Я покосился на Хиро. Его глаза были по-прежнему закрыты, голова весьма удобно устроилась у меня на груди. Потом я осознал, что фактически я лежу рядом с ним, обнимая его, ощущая его дыхание на своей коже. Это было… приятно. Он пошевелился (во мне сразу же завыла внутренняя сирена - вот сейчас он проснется и свернет мне шею за мое нахальство) и, повернувшись, закинул ногу на мои бедра, продолжая, впрочем, свои попытки сломать мне руку. Через пару минут такого лежания я понял, что не смогу поручиться за свою (естественную, и я на этом настаиваю) физическую реакцию на близость того, кого я любил больше жизни. А еще я понял, что не хочу, чтобы Хиро, проснувшись, застал нас в такой позе. Потому что боюсь. Потому что вот. Еще через какое-то время я начал от него отодвигаться. Когда я уже собирался просто - напросто свалиться с постели на пол и оставить Хиро в одиночестве, благо мою руку он уже выпустил, он открыл глаза и довольно внятно произнес:
- Дуо…
Ой! Хорошо еще, что в палате горел один ночник, и Хиро не мог увидеть цвет моей мордочки, наверняка бывшей ярко - багровой от смущения.
- Хиро, я…
- Дуо, с тобой все в порядке!
- Д-да… Хиро, я…
- Значит, это был просто сон… О, Дуо, я за тебя так перепугался…
Он? За меня? У кого, интересно, крыша едет? Или мне все это глючится? Он провел пальцем по моей щеке и, коротко рассмеявшись, откинулся на спину.
- Мне снилось, что была битва. Где-то на планете, ты дрался рядом, не в гандаме, а потом… Потом тебя убили, ты слишком неосторожно показался на открытом месте.
Ага, меня убили. Я валяюсь дохлый. В персональном раю, где Хиро умеет смеяться и рассказываться свои сны. И еще обнимать меня. Когда я проснусь… нет, не хочу просыпаться.
Я посмотрел на Хиро. Он глядел на меня с такой улыбкой, что я моментально растаял. Он дотронулся до моих волос:
- Ты опять забыл расчесать их на ночь.
- Угу.
- О, Дуо… - и, после некоторой паузы, - Иди ко мне.
Я, с одеревеневшей от неожиданности рожей, нерешительно придвинулся к нему, после чего был пойман в объятия, прижат спиной к подушке и полностью лишен способность под названием движение. Губя Хиро внезапно оказались рядом с моим ухом. Он прошептал:
- Ты такой красивый… - а затем слегка прикусил мочку.
Другая способность под названием соображение и такая вещь как здравый смысл отчалили на форсаже.
О, Шинигами… как хорошо. Затем его губы передвинулись к моей скуле, потом чуть ниже. Его дыхание на моих губах… Я застонал и потянулся к нему. Первый поцелуй был нежен, я открывал для себя его вкус, мягкость его губ, сладость его поцелуя. Хиро же, по-моему, просто наслаждался ситуацией. Затем я почувствовал прикосновение его языка к своим губам, открылся ему, окончательно потеряв все что было можно и нельзя от совершенно безумного наслаждения, обхватил его голову руками, запутавшись в его волосах. Они были еще шелковистее, чем я представлял. Поцелуй длился, и длился, и длился. Когда я понял, что еще немного - и я задохнусь, я отстранил Хиро от себя и начал жадно заглатывать воздух. Он хмыкнул и приник губами к моей шее, потом чуть ниже, а потом, прервавшись, абсолютно серьезным голосом сообщил:
- Дуо, тебе, может быть, это дурацкий воротник и не мешает, но вот мне…
Осознание полной нереальности ситуации придало мне храбрости и обезбашенности.
- Мешает? Неужели?
Я вцепился в его плечи и перевернулся таким образом, что лежа на спине очутился он, а я, усевшись на нем верхом с максимально возможным комфортом, продолжил:
- Ну если ты так просишь…
Я нарочито неторопливыми движениями принялся расстегивать рубашку. Хиро, не отрываясь, смотрел на мои руки. Одна пуговица, вторая пуговица, третья пуговица. На четвертой он не выдержал и просто содрал с меня эту злополучную рубашку, в результате чего она оказалась где-то на полу, а я опять прижатым спиной к кровати. Я, в общем-то, не особенно возражал. Его губы продолжили свой путь вниз с того места, откуда закончили - с шеи. Мне ничего не оставалось делать, кроме как застонать:
- Хиро…
В ответ на это он прошелся зубами по моему соску. Я охнул и выгнулся колесом, а он как ни в чем не бывало продолжил свой путь вниз к животу. Потом я почувствовал, как его руки безуспешно пытаются расстегнуть ремень моих брюк. Я чертыхнулся и бросился помогать. Когда в результате объединенных усилий я очутился абсолютно обнаженным, я уже дошел до предельной в моем понимании степени возбуждения. Оказалось, что Хиро имел про этому поводу свое, весьма отличное от моего, мнение. Через пару мгновений его губы объяснили мне, как я был не прав, считая, что большего наслаждения быть не может. Из моей груди вырывались стоны, я старался душить их, на задворках сознания памятуя о том, что на мои вопли может сбежаться полбольницы (больницы? да какой, к черту, больницы?), но Хиро, похоже, это не устроило. Оторвавшись от своего занятия и дождавшись, пока в моих глазах проявятся хоть какие-нибудь проблески сознания не замутненного наслаждением, он произнес:
- Громче.
- Что?!?
- Громче. Я хочу слышать тебя.
- Но… а-а-а-х!
И мне действительно стало глубоко наплевать на то, что мои крики может кто-нибудь услышать, когда яркая вспышка экстаза разорвала меня на мельчайшие лоскутки, который почти сразу же утонули в безбрежном океане удовольствия. Так вот ты какой, северный олень… в смысле Хиро Юи. В смысле, каким ты можешь быть в моем сне. Сне? Додумать эту мысль я не смог, потому как Хиро привлек мен к себе и принялся увлеченно целовать. Мой вкус на его губах, мой вкус на моих губах, абсолютно дико, но столь же приятно. В процессе поцелуев до меня дошло (хе, не могла не дойти, учитывая наши весьма, гм, тесные объятия), что Хиро так и не дождался разрядки. Потом и эту мысль смыло все в тот же безбрежный океан, из которого мен вытащил голос Хиро, шепчущий мое имя:
- Дуо.
- Ммммм?
- Я безумно тебя хочу… могу я ?.. - он замялся.
Я улыбнулся
- Все, что угодно.
Меня обняли и, продолжая целовать, перевернули на спину. В глазах опять возник туман, обволакивающий завораживающими эмоциями все то, что еще оставалось от мен. Проникновение было жгучим, я не удержался от вскрика.
- Дуо? Я сделал тебе
- Нет.. Нет!! - боль уходила, пинками выдворяемая желанием и наслаждением, - нет.
Он помедлили еще пару мгновений, будто сомневаясь в моей правдивости, а затем продолжил движение. Мои стоны и крики, я думаю, убедили его в том. что испытываю отнюдь не боль…
Проснулся я от того, что луч солнца нагло светил мне прямо в лицо. Я помотал головой, пытаясь как-то уйти от него, и уткнулся носом во что-то теплое и несомненно живое. Открыв один глаз, я обнаружил, что это чье-то плечо. Открыв второй - я понял чье. О, Шинигами!! Ой, ой и еще раз ой. На меня скопом навалились воспоминания, я взвыл про себя и , ужом высквозив из объятий Хиро, ринулся закрывать окно жалюзи. По пути обратно я запнулся о свою рубашку и мучительно покраснел. Из=за двери донесся звук шагов. Я лихорадочно стал напяливать на себя рубашку, обнаружив попутно, что на ней не хватает пары пуговиц, скотина Хиро, мог бы сне и поаккуратнее…
- Спим на посту, Джанти? - произнес кто-то обращаясь к дежурившей на посту медсестре.
Я вспомнил свои вопли прошлой ночью, покраснеть больше мне уже не удалось. Штаны обнаружились в другом углу.
- Оох. Сколько времени-то?
- Да уж семь. Скоро врач придет.
- Ох, Матерь Божья, и впрямь заснула. Вот не поверишь, как вчера сюда уселась, так и заснула. Это ж надо!
Я перевел дух. Моего ночного концерта тут, похоже, не заметили. До прибытия медсестры я успел немного поправить сбитую постель, накрыть Хиро одеялом, привести в более или менее приличный вид волосы и усесться в кресла, будто там и спал. Медсестра быстро взглянула на Хиро, приветственно улыбнулась мне и жестами показала, что будить Хиро не надо, пусть спит. Я с ней полностью согласился.
Когда Хиро соизволил проснуться, я пялился в окошко и пытался доплести косу. В мыслях был полный сумбур, очень хотелось то ли броситься Хиро на грудь и махом высказать все что я о нем, всем из себя таком замечательном, думаю то ли наоборот, вообразить себя храброй птицей воробьем и махнуть из окошка. Первые мысли, пожалуй, преобладали.
Почувствовав шевеление за своей спиной, я обернулся и произнес:
- Доброе утро.
Хиро хмуро окинул взглядом палату и уставился на меня.
- Максвелл?
- Ну, с утра был. А что?
- Да нет… Просто, - он разочарованно оглядел обстановку заново, - нет, ничего. Мне просто снился сон.
Значит он думает, что эта ночь - сон? Не знаю, чего во мне сейчас было больше - горечи разочарования или все же облегчения. Я не удержался од подколки:
- Ты стонал ночью.
Он слегка вздрогнул.
- Вот как? Прости, если разбудил.
Нет, пожалуй, все таки горечи. И обиды. И злости.
- Как закончилась миссия?
Ну да, что еще может спрашивать наше совершенное устройство для лишения жизни у своего нечаянного любовника? Ну конечно же про миссию, а про что же еще?
- Для тебя плачевно, - я нашел в себе силы, чтобы посмотреть в его глаза… и найти там отрешенную пустоту, - а вообще… не знаю. Но все живы.
- Я не об этом. Кем были нападавшие? Что с конвоем? Какие ответные меры были приняты?
- Я, я не знаю.
- Не знаешь? - его глаза сузились от изумления, - Дуо, я тут провалялся 12 дней, за это время…
И тут я взорвался?
- Я, между прочим, все это время был тут. У дверей этой гребаной палаты. Шинигами, я же никуда отсюда не уходил, я боялся за твою жизнь, за тебя. А ты…
За время этого бессвязного монолога я выпустил из рук косу и принялся теребить пуговицу на рубашке. Хиро задумчиво перевел взгляд на мои руки, и его глаза расширились вдвое против обыкновенного.
[ На предыдущую страницу ]
[ На главную страницу ]
- Замолчи.
Я обиженно заткнулся и посмотрел туда, куда вперил свой взгляд Хиро. На мою рубашку. Без двух пуговиц.
- Так… так значит, это был не сон? - медленно произнес Хиро. - Я, ты, мы…
Он попытался встать, попутно обнаружив, что на нем ничего нет (ту тонюсенькую больничную рубашечку, что была на нем, я запихал утром под кровать, так как не придумал, как ее нацепить обратно на владельца, не разбудив оного), покачнулся, ноги его еще не совсем держали, я, разумеется, поспешил подставить плечо, он цепко ухватился за меня одной рукой, другой умудрившись задрать рукав моей рубашки и обнажить шикарнейший синяк на моем предплечье. Его дыхание сбилось, он перевел взгляд с моей руки, на мое лицо. Я опять покраснел.
- Не сон, утвердительно протянул он.
Эх, и что я там думал про храбрую птицу воробья? Я попытался дернуться, шиш вышло, хватка была железной. Подняв руку к моему подбородку, Хиро заставил меня поднять голову. Меня начало трясти. Он смотрел на меня, в мои глаза, пытаясь что-то сказать одним взглядом, одним взмахом ресниц… потом он сдался и впился в мои губы долгим поцелуем. Через какое то время я даже смог ответить. Он первым отстранился, с улыбкой глядя на меня:
- Дуо Максвелл, ты..
- Ну уж фиг. Называй меня Дуо. Или крошка, или детка, или какое тебе там прозвище больше нравится?
- Трепло.
И прежде чем я успел обидеться по-настоящему, Хиро, моя первая и единственная любовь, вновь поцеловал меня и сквозь поцелуй сообщил:
- Ты знаешь, Дуо Максвелл, я люблю тебя.
- Чего??? Заорал я, шарахнувшись метра на два.
Он не удержался на ногах и грохнулся на кровать. Потом, с чувством собственного достоинства лег нормально, укрылся одеялом и повторил:
- Я люблю тебя.
- Офигеть. Что ж ты раньше то молчал?
- Дурак был.
Я издал вопль радости и прыгнул на него. Оторваться друг от друга нас заставили крики медсестры вслед Кватрэ с Тровой и Вуфеем.
- Быстро, где моя рубашка?
Я хмыкнул и полез под кровать.
- Вот она. И кстати - я тоже тебя люблю.
Открывший дверь Кватрэ смог полюбоваться на отменно перекошенную (от счастья, наверное) рожу нашего бесстрашного предводителя.
[ На главную страницу ]
© Аниме и манга на Куличках. Design by ChocoTemplates.com